5
…Сам не понимая зачем, Степанов заехал на деревенское кладбище.
Четверо рослых парней в синих комбинезонах рыли около березы две могилы. Тесовые кресты прислонены к стволу. Рядом давешняя пара свежих могил.
Один медленно подошел к машине, сам открыл дверцу.
— Чего надо? Кто такой?
— Я врач. Моя фамилия Степанов.
— А! — скупо улыбнулся могильщик. — Тогда ладно. Ну а надо-то чего вам тут?
— Кого хоронят?
— Да этих придурков, братьев Зеленцовых. Опились до смерти. До чего же надоели всем! Воры и бездельники. Силы, как у цыплят, а чуть выпьют, лезут в драку. Друг с другом ухватами да коромыслами махались.
— А что так рано хороните? Разве у них нет родственников? Вроде умерли-то утром, днем. Почему такая спешка?
— А мы по-мусульмански, — хохотнул могильщик. — Родственники? Откуда? Безродные они. А кто был, уже тут лежит. А если сестричка нарисуется за наследством, ну мы ей тыщонку за развалюху дадим, она будет счастлива по самую… Так вот, господин Степанов.
— Бренность, бренность… — тихо пробормотал Степанов. — Мементо мори. Дозис леталис минималис…
— Чего? — спросил могильщик.
— Мементо мори. Это латынь.
Могильщик слегка наклонился, нахмурился:
— В каком смысле?
— Так говорили древние. Помни о смерти. Мементо мори.
— А еще? Ты чего-то там про дозу вроде?
— Про дозу? Это переводится как минимальная смертельная доза.
— Да? Дельные пацаны были эти древние. Даже они уже понимали: будешь помнить о смерти — будешь жить. И про дозу конкретно! Только чуть-чуть.
Степанов с удивлением посмотрел на парня:
— Оригинальное у вас умозаключение. Парадоксальное, надо отметить.
— А чего такого? Будешь жить дуроломом, не по понятиям, тебе конец. А если прилично, помнить о смерти, то и бояться ее нечего. Вот эти, которых зарывать будем, разве помнили о смерти? Сами же себя зарыли. Они не хотели жить.
— Я все же не совсем понимаю, — сказал Степанов, — а как же прокуратура, вскрытие?
— Звонили уже из районки. Ты — Степанов? Твои же заключения на обоих жмуриков есть. Что еще надо? Кто будет вскрывать эту падаль? Да у нас тут это и не принято.
— Вон оно что… Не принято, стало быть. Ну ладно, тогда я поехал.
— Подтолкнуть? — странно улыбнулся парень.
— Зачем? Все нормально.
— Это я шучу. Счастливого пути, Сергей Григорьевич.
Парень приветливо помахал рукой. «Какой он статный, породистый…»
Остальные трое могильщиков, опершись на черенки лопат, стояли в напряженных позах и неотрывно смотрели в сторону машины Степанова. «Как похожи. Братья, что ли?»
Парень обернулся, махнул им рукой:
— Отбой! Все в порядке. Это свой.