— Фабрис, — сказал она. — Будем мы снова когда-нибудь жить вместе, как вы думаете?
— Но разумеется, непременно, и много-много лет, пока мне не стукнет девяносто. Я по натуре очень верный человек.
— По отношению к Жаклин — были не очень.
— А, вам известно про Жаклин, вот как? Она была так хороша, бедняжка, — хороша, элегантна, но, Боже, до чего несносна! Во всяком случае, я оставался ей дико верен, и это продолжалось пять лет, у меня это как правило — либо пять дней, либо пять лет. Но так как вас я люблю в десять раз больше, то и выходит как раз до девяноста, а к тому времени я уже так привыкну…
— Когда же я вас теперь увижу?
— Сегодня я там, завтра — здесь. — Он шагнул к окну. — Кажется, слышу машину — а, да, вот она, выезжает из-за угла. Ну, мне пора. Au revoir, madame.
Он поцеловал ей руку, вежливо, почти рассеянно — было такое впечатление, что он уже отсутствует — и быстро вышел из комнаты. Линда подошла к открытому окну и высунулась наружу. Он садился в большой автомобиль с двумя французскими солдатами на переднем сиденье; на капоте развевался флажок Свободной Франции. Машина тронулась, и он поднял голову.
— Сегодня — там, завтра — здесь, — крикнула Линда с сияющей улыбкой.
Потом забралась назад в постель и залилась горькими слезами. Эта вторая разлука повергла ее в полное отчаяние.
Начались воздушные налеты на Лондон. В первых числах сентября, едва только я успела перебраться со своим семейством в Кент к тете Эмили, как в сад при ее домике упала бомба. Сравнительно небольшая — то ли довелось повидать впоследствии — и никто из нас не пострадал, но дом фактически развалился. Тете Эмили, Дэви и мне с детьми пришлось искать пристанища в Алконли, где тетя Сейди приняла нас с распростертыми объятьями и просила поселиться у нее на все время войны. Луиза со своими детьми уже переехала к ней, так как Джон Форт-Уильям вернулся обратно в полк, а их дом в Шотландии заняло военно-морское ведомство.
— Чем вас больше, тем лучше, — говорила тетя Сейди. — Хочется наполнить дом народом, кстати, и с продуктами по карточкам будет легче. И вашим детям веселей подрастать сообща, как было вам когда-то. А то мальчики ушли на войну, Виктория поступила в Рен[101] — мы с Мэтью окончательно загрустили бы в одиночестве на старости лет.
В огромных покоях Алконли разместились экспонаты какого-то научного музея и эвакуированных сюда не направляли — по-моему, из тех соображений, что людям без соответствующей закалки просто не выжить в таком холоде.
Вскоре к числу обитателей прибавилось нежданное пополнение. Я в детской наверху по поручению няни занималась постирушкой, отмеряя мыльные хлопья с бережливостью, навязанной военным временем, и сокрушаясь, что в Алконли такая жесткая вода, как вдруг ко мне в ванную ворвалась Луиза.