— Пить!
— Ну, хорошо, — сжалилась девица и снова поднесла чашку. — Вы пока отдохните, сейчас гречневую кашу принесу. Да вы не бойтесь, — улыбнулась она, заметив отвращение на его лице. — Гречка — пища солдат и влюбленных, а они, как известно, никогда не болеют.
В другом состоянии он бы, конечно, высмеял этот бред, но сейчас хотелось не спорить, даже не выяснять, кто эта белобрысая и что с ним случилось. Страхову очень хотелось спать. На бревна наполз туман, глаза закрылись сами собой, и Павел Алексеевич опять провалился в сон. Когда хозяйка вернулась с душистой дымящейся кашей, заманчиво блестевшей под растопленным сливочным маслом, Страхов спал, посапывая, как набегавшийся собачонок. Девушка зачерпнула ложкой горячую рассыпчатую крупу и, с аппетитом жуя, довольно кивнула.
ДЕНЬ ВТОРОЙ
Павел Алексеевич проснулся от солнца, бьющего по глазам. Зверски хотелось есть. Еще хотелось того, что отличает живое от мертвого, и с чем человек, несмотря ни на что, должен справляться сам. Он попытался подняться, но к своему ужасу понял, что это невозможно. Грудь пронзила острая боль, вместо ног из-под одеяла торчала пара уродливых конечностей в гипсе — шевельнуться нельзя, не то чтобы встать. Страхов понял, что влип не на шутку. Вспомнилась замызганная серая «Нива», пацан за рулем и ватник, маячивший рядом. По вине сопливого недоумка он попал в серьезную передрягу, в которой, похоже, кроме него, никто не пострадал. Страхов с яростью стукнул кулаком по кровати и тут же вскрикнул от боли. Дверь распахнулась, к изголовью подскочила уже знакомая девица.
— Что случилось?
— Это я хотел бы знать, что происходит! Где я, кто вы и где тот ублюдок, который врезался в мою машину? Я удавлю его собственными руками!
Девушка невозмутимо поправила загнувшийся край одеяла.
— Что ж, давайте знакомиться. Меня зовут Натальей. Так вышло, что вы у меня в гостях, хоть я вас и не ждала, тем более не приглашала. Авария случилась по вине моего младшего брата, но удавить его вам не удастся, потому что Ванечка в больнице, и положение его очень серьезно. Надеюсь, он будет жить.
— Простите, — буркнул он, — я не знал. Вашего Ваню, конечно, жалко, но кто ж сажает за руль мальчишку?
— Он должен научиться водить машину. Он должен быстрее взрослеть.
— Странное у вас понятие долга, однако. Сажать ребенка зимой за руль и ждать при этом, что он повзрослеет. — Она промолчала. — Могу я отсюда позвонить в Москву?
— Только через пять дней.
— Что?!
— В субботу приедет мой старший брат. Он вас осмотрит и, если у него будет с собой мобильный, даст позвонить. Когда Петр не дежурит в больнице, пользуется телефоном редко, иногда забывает его подзарядить, иногда просто забывает.