– Кто тебе это сказал, дружище?
– Продюсер и бармен, похожий на пирата.
– Девушка покончила с собой?
– Как вы узнали?
– В этой профессии такое не редкость. Если ты пришел на встречу с типом вроде меня, значит, она коснулась самого дна, и ты хочешь узнать, каково там, на самом дне, в грязи. Верно?
Брэди молча кивнул. Они смотрели друг на друга. Соленый ветер хлестал их лица.
Как в фильме Серджио Леоне, подумал Брэди.
Кермит подвинулся, приглашая сесть рядом.
– Говори, – сказал он.
И Брэди рассказал, как вышло, что он видел самоубийство Руби. Он не хотел лгать. Каким бы психом ни был Кермит, Брэди не чувствовал опасности. Вероятно, разум этого человека сломался, не вынеся столкновения с реальностью. И теперь он был поврежден – отвергал любые ухищрения, любые попытки смягчить или приукрасить истину. Он был резким, прямым. И если Брэди рассчитывал на его помощь, то должен был вести себя так же.
– Она была уже мертва, когда ты с ней встретился, – сказал Кермит. – Если бы ты не колебался, если бы решительно оттолкнул ее, то, возможно, ей было бы еще на что надеяться. Но ты этого не сделал, потому что надежды нет. Только не тогда, когда речь идет о наших инстинктах.
Брэди сказал:
– Я хочу понять, какой она была. Почему умерла? Почему покончила с собой у меня на глазах?
Кермит указал на обручальное кольцо Брэди:
– Ты женат. У тебя красивые шмотки, да и вообще, я думаю, у тебя в этой жизни все сложилось удачно. Ты уверен, что хочешь отправиться в это путешествие? Может, лучше вернуться домой, обнять жену и забыть это дерьмо?
– В другое время я бы ответил: да, именно так мне и стоит поступить. Но только не сейчас. В моей жизни сейчас переломный момент. Мне необходимо знать, потому что в глубине души я чувствую, что… Я хочу понять самого себя.
– Себя или свою сексуальность?
– Разве это не одно и то же?
– Разница есть. Инстинкты – часть генетического наследия, которое ты тащишь за собой, – не влезают в ту форму, в которую общество хочет затолкать. Общество хотело изменить нас, навязывая новую модель поведения. Но ты ведь не станешь шить костюм сорокового размера только потому, что мечтаешь в него влезть, если на самом деле ты носишь сорок восьмой! Есть пропасть (и она становится все глубже) между истинной сексуальностью мужчин и миром, в котором они живут. Каждый вынужден приспосабливаться и жить, окружив себя притворством.
– Какая печальная картина…
– Этот мир вообще невеселое место.
– Я хочу знать, кем была Руби и почему она себя убила. Уверен, что в этом виноваты вполне определенные люди.