Не оставалось никаких сомнений в том, что Умман без тени сожаления у топит Берту в море. Никогда еще она не была так страшна в своем гневе, глаза ее готовы были выскочить из орбит.
Чем больше стояла Берта в воде, тем больше теряла сил. Она понимала, если нырнет еще раз, вряд ли у нее хватит сил вынырнуть, поэтому стала плакать и умолять:
— Если хочешь, я уйду… уйду без оглядки, только не топи меня. Я ведь ношу под сердцем еще одного ребенка…
— Смотри, если ты не сдержишь слова, я расправлюсь с тобой без капли сожаления…
— Нет, я уйду, уйду навсегда. Проводи меня. Проводи, и я уйду!
Испуганная насмерть Берта плакала и просила пощады, она готова была на все, лишь бы спасти своего еще не родившегося ребенка. Умман поверила ей.
Когда с наступлением темноты лодка прибилась к берегу, промокшая насквозь Берта, сжавшись от страха в комочек, сидела в одном ее конце, укрывшись рыболовецкой сетью, которая так и не была использована по назначению.
Оставив ее в укромном месте на берегу, Умман поспешила в сельсовет. Ширван все еще сидел на своем рабочем месте, был занят каким-то делом. Увидев на пороге племянницу, подумал, что она, уходя с работы вечером, вероятно, что-то забыла и вот теперь вернулась за этим. Умман с порога попросила дядю написать своему знакомому Алибеку ага, работавшему в Красноводском порту, записку: “Постарайся помочь этому человеку!”. Когда дядя спросил, зачем ей такая записка, она сказала, что какая-то ее знакомая потеряла в городе документы и не может уехать в Баку, а она обещала ей помочь, сказав, что там работает ее дядя, который сможет выручить ее. По словам Умман, сейчас эта знакомая срочно приплыла сюда на каком-то судне и сидит у нее дома, ждет этого письма, она напомнила дяде, как важно на этом письме поставить печать. Стараясь не показывать своего волнения, говорила она сбивчиво, маловразумительно. Потом она и сама что-то торопливо написала, велела дяде поставить печать и быстро ушла. Ширван видел, как она мчится к морю, и глядя ей вслед, думал: “У этой бесстыжей никакого страха нет, смотри, как она носится среди ночи”.
Когда две молодые женщины ушли в море и вовремя не вернулись домой, первыми в ауле заволновалась их близкая родня. В такие мину ты в голову не приходит ничего хорошего, наверняка случилось непоправимое, в противном случае они уже давно должны были быть дома.
Отага вместе с матерью Умман и еще несколькими односельчанками стояли у моря, вглядываясь в темную даль. У некоторых еще теплилась крохотная надежда: а вдруг они сейчас откуда-нибудь появятся? В эти мину ты никому и в голову не могло придти, что Умман решила расправиться с Бертой, поэтому и затеяла всю эту страшную игру.