— На земле очень много симпатичненьких женщин, моя дорогая. Я не буду тебя больше упрашивать.
— Я никак не могу разобраться в тебе.
— Ты хочешь сказать, что не можешь разобраться в себе? Следующий шаг, моя дорогая, будет исходить от тебя. Я больше не собираюсь выслушивать твои упреки и ругаться с тобой!
Она смотрела на Сайруса в замешательстве.
— Я могу продать Лэнгам, — защищаясь, проговорила она.
— Нет, только не Лэнгам, дорогая. Ты не получишь свою цену. Если уж тебе придется продавать, то пусть лучше Боб займется этим.
От удивления Джина раскрыла рот:
— А ты умный! Полагаю, ты понимаешь, что застал меня врасплох. — Девушка, расстроенная, отвернулась от него.
— Подумай, Джина. Разве для тебя это так неожиданно?
Она невидяще уставилась на него, стараясь натянуть на себя насмешливую маску.
— Ты намекаешь на что-то, но на что? Я не понимаю.
Сай не ответил, руки словно тиски сжимали ее тело. Где-то внутри нее рухнула огромная стена. Губы сами потянулись к его губам, перечеркивая все предубеждения. Скоро она потонет в этой всесокрушающей волне.
— Сай! — выдохнула девушка и обняла его голову.
Он легко оттолкнул ее, чтобы заглянуть в глаза.
— Может ли это означать, что ты передумала? — в его глазах опять засветилась насмешка. — Все дикие кошечки ненавидят клетку! — сказал он и рассмеялся.
Девушка с удивительной силой вырвалась.
— Ох, как же я ненавижу тебя, Сайрус Брандт. Я никогда, никогда, никогда не передумаю!
— Никогда, моя дорогая, — это очень длительный период времени. Очнись, девочка. И это тоже пройдет!
Даже в воздухе вместе с садовыми ароматами висело напряжение. Джина стояла в центре комнаты, с опаской разглядывая его. Голос Сайруса прозвучал очень сухо:
— По-моему, ты близка к жестокости. Хотя то, что произошло с нами, — неизбежно. Но никаких состязаний больше не будет. А теперь собери сумку. Кира просит тебя помочь довести до ума некоторые ее идеи по поводу приближающегося праздника.
Джина тихонько вышла. С того дня она не знала покоя. Став тайным наблюдателем, старалась оценить каждое случайное слово или взгляд, плохо спала… и вдруг поняла, что это действительно неизбежно. Сайрус Брандт стал всем для нее в этой жизни. Джина была переполнена этим человеком. И все же разрывалась между паникой и наслаждением — наслаждением, близким к экстазу, — при воспоминании о его жарких объятиях, и паникой при мысли, что все это означает.
Но очень скоро она сделает выбор!