Когда Горбачевы прибыли на ужин в Чекерc, Тэтчер встречала их на крыльце. Присутствовавший при этом помощник вспоминает: «С первого же момента он произвел очень сильное впечатление. Он как бы излучал силу, сконцентрированную энергию. Он охотно улыбался, у него очень подвижное лицо — а не маска, как у Громыко, — и он всегда готов пошутить».
Появились фотографы. Тэтчер заботливо расставила всех по местам, в том числе и Горбачева, придерживая его под локоть и указывая ему таким образом, где встать. За обеденным столом она усадила его справа от себя, и разговор — через переводчика — начался немедленно. До еды они оба почти не дотронулись. Отныне это становилось правилом: встречаясь, они каждый раз настолько увлекались разговором, что на еду не оставалось времени.
После кофе Раиса поднялась наверх осмотреть галерею, которую называли «Длинной» и в которой были собраны бесценные старинные рукописи, первые издания редких книг и письма, написанные от руки самим Наполеоном. Премьер-министр пригласила Горбачева в гостиную, со стен которой смотрели портреты кисти Констебля и Рейнольдса. Они не уселись официально за столом, а пододвинули кресла к камину. Александр Яковлев — бывший послом СССР в Канаде, когда Горбачев посетил эту страну, — устроился с тарелочкой малины на белом диване. Представитель Министерства иностранных дел по связям с печатью, впоследствии ставший советским послом в Лондоне, Леонид Замятин вел запись беседы. Советский посол не присутствовал. Горбачев ни разу не обратился ни к одному из своих помощников. Он вел беседу совершенно самостоятельно, и этот факт не ускользнул от внимания Тэтчер.
С самого же начала Горбачев достал пачку карточек размером примерно семь на двенадцать сантиметров, написанных его рукой и перетянутых резинкой. Он извинился, что его приезд, возможно, нарушил воскресные планы премьер-министра, и рассказал анекдот. На Кавказе, сказал он, местные жители не могут жить без гостей — как без воздуха. Но если гости засиживаются, хозяин начинает задыхаться. Тэтчер улыбнулась: ее время не ограничено.
Говоря, он время от времени обращался к карточкам. Что-то в его записях было жирно подчеркнуто, что-то обведено кружком. Он сказал, что говорит по поручению Черненко; но, упомянув имя больного советского руководителя еще раз, больше не возвращался к нему. Остановившись на вопросах разоружения, Горбачев показал понимание тех тревог, которые волновали Тэтчер. Он подчеркнул, что не ставит своей целью отколоть Англию от Соединенных Штатов, как-то подорвать их взаимоотношения. Он процитировал Пальмерстона — что «у Британии нет вечных друзей, есть лишь вечные интересы» — и сказал, что согласен с этой мыслью. Тэтчер понимала, что, какими бы ни были его слова, на самом деле он забрасывает пробный шар, пытается нащупать расхождения между позициями Англии и США, которыми потом можно было бы воспользоваться. Она, однако, решила не вступать в спор и продолжала слушать дальше {4}.