Свет увидел я в век лука и стрелы.
Знал я мир вещей, у них была душа.
Мне, как пенье птиц, их имена милы:
«Амо» и «Вигвам», не «уголь — нефть — поташ».
Все делило жизнь со мною: поле, луг,
воды чистых рек и лес… Зверь был мой друг.
Знал достоинство народ счастливый мой —
как вдруг… Захлестнул нас океан волной.
На клочке земли несусь теперь в волнах.
Берег виден мне, пристать — мешает страх.
Сколько там людей, проворных, молодых,
вширь и вглубь, и вверх стремятся, небо — их!
На меня одни насмешливо глядят,
трусом и глупцом, бездельником бранят.
У других в глазах участья вижу свет;
вот зовут меня: «Пойдем!» Пойти иль нет?
Поздно! Потерял я гордость, честь свою,
стрелы, лук сломал с пришельцами в бою…
Но мой внук подрос, и шаг его иной.
Ни к чему теперь клич деда боевой.
Зорок взгляд его и равномерен шаг,
он найдет слова — и другом станет враг.
Слышу голоса я молодого звон:
как Деганавида
[3] юный внук силен.
Свет неся в душе, не злобу и не месть —
мудростью себе он завоюет честь.
Равным он сойдет на берег, чтоб созвать
радостную здесь друзей и братьев рать.