в целлофановом пакетике. Этой волшебной папиросой его угостил один весёлый пожилой
байкер, тоже из Питера, на одной из бесконечных казантипских тусовок. Похоже, сейчас
было самое время оценить подарок, и Роман осторожно раскурил сыроватый косячок.
… Лунный серебристый мячик спрятался за перистым облаком, и непроглядная тьма
повисла над морской гладью. Глядя на далёкий маяк, помаргивающий где-то невероятно
далеко в темноте, Рома сделал последнюю затяжку, задержал воздух в лёгких, и, вмяв
окурок прямо в морскую гальку, откинулся на лежаке. Тело его обмякло, дыхание стало
глубоким, и тёплая нега разлилась по конечностям. Подарок оказался хорош…
Так прошло минут пять, а, может, двадцать пять… Роман лежал с прикрытыми глазами в
полной темноте и слушал глубокое дыхание Чёрного моря. Вдруг со стороны гор
послышался нарастающий шум, словно включили огромный насос, который с каждой
секундой набирал обороты. Роман приподнялся на локтях и с ужасом заметил, что весь
пляж, вместе с ним, с забором и пригорком, который находился чуть позади, медленно,
едва заметно, движется вправо, словно театральная сцена при смене декораций. Он
тряхнул головой и схватился обеими руками за шероховатые бортики стеллажа, так как
скорость движения всего пространства вокруг неуклонно нарастала с каждой секундой, а
необъяснимый шум стал настолько сильным, что напоминал собой звук сверхзвукового
истребителя, проходящего на малой высоте. Где-то впереди слева, на фоне внезапно
посветлевшего неба замаячил корявый остроконечный силуэт знакомого утёса,
напоминавшего пробитый волнами парус, в направлении которого и происходило это
жуткое безумное движение окружающего стеллаж пространства.
Роман остолбенел от ужаса – пляж, море, пригорок, да и сама гора двигались уже со
скоростью бегущего человека, страшный каменный пролёт неумолимо приближался, и он
вдруг увидел, с какой яростью пениться впереди вода.
Рома зажмурился, что есть сил, и через мгновенье внутри его головы словно включили
третий глаз. Луна вышла из-за облака, и он внезапно увидел всё, что происходит с высоты
птичьего полёта. Его сознание зависло прямо над Золотыми воротами, которые,
несомненно, являлись эпицентром страшной катастрофы. Бесконечного морского
пространства, которое должно было расстилаться позади каменной арки, не было – оно,
словно провалилась в тартарары. А горная гряда вместе с небольшой полоской моря,
сколько хватало глаз до горизонта, превратилось в аморфную массу, которая, сужаясь,
продевалась, словно нитка в иголку, в зияющий чёрной пустотой проём Золотых ворот. И