Игнат Александрович с тоской смотрит им вслед, пережидает, пока затихнут вскрики и топот на нижних этажах, и, захлопнув лифт, возвращается в квартиру. Из коридора он идет не в кабинет, а к бельевому шкафу в детской комнате, где висит Мишина одежонка. Из шкафа вынимает все: пиджак и брюки от старой школьной формы, летний плащ, спортивную курточку, джинсы, рубашки-ковбойки с карманами, все перетряхивает, перебирает, выворачивает все карманы и, успокоившийся, довольный собою, победно смотрит на жену:
— Чепуха!
Из Мишиных карманов извлечены предметы немудрых мальчишечьих увлечений: гайки, шурупчики, использованные капсюли «жевело» от стартового пистолета, почтовые марки в спичечной коробке, копеечки, сохраняемые «на счастье», карманный англо-русский словарик… Никаких признаков табака!
— Чепуха! Ты ошиблась.
Повесив одежду на место, Игнат Александрович с такой же тщательностью осматривает содержание Мишиной столешницы, его книги и папки. И там ничего предосудительного не оказалось.
— Чепуха все! — повторяет он.
Ольга Сергеевна молча стоит рядом, следит за мужем.
Возвращаясь в кабинет, Игнат Александрович замечает в коридоре на вешалке Мишино зимнее пальто, проверяет и его. Во внутреннем кармане он находит металлическую коробку с надписью «Велоаптечка», туго набитую табаком и листочками тонкой папиросной бумаги, а в другом кармане, тоже внутреннем, — окурки сигарет «Lux», подобранные, вероятно, с его же, отцовского, стола.
Теперь все сомнения исчезли: Миша покуривает.
Ольга Сергеевна, видно, знала уже об этих тайниках сына, потому находка не удивила ее. А Игната Александровича начал душить гнев. Гнев такой силы, что у него ослабели ноги и задрожали руки.
— В двенадцать-то лет! — говорит он тихо, потому что кричать не может. — Что же будет потом?.. Курить начал, значит, и пить скоро начнет.
— А я о чем? — заглядывает ему в лицо Ольга Сергеевна. — Уж лучше бы ты пил, чем так курить!
— Не обо мне речь, — повышает голос Игнат Александрович. — Пить тоже не велика радость: где пьют, там и курят. О тебе речь.
Гнев Игната Александровича неожиданно обернулся против жены. Неожиданно для него самого, но не для Ольги Сергеевны. Ольга Сергеевна давно привыкла к тому, что, когда муж раздражается, он прежде всего в других ищет виновника всех своих бед и огорчений, — так ему легче. Обращаясь к ней, он называет ее в третьем лице.
— Земля должна дрожать у нее под ногами, а она, видите ли, подходит и вдруг тихохонько сообщает: «Миша покуривать начал». Это все равно что сказать: «Миша сегодня на урок опоздал».