Настя часто заморгала.
– Она очень серьезная и упрямая, даже боевая.
– Значит, решено… Разойдись!
– Не ожидала от тебя такой прыти.
Наташа поправила Верочке загнутый воротничок.
– Возвращайся скорее.
– Может, лейтенанта Ремезова встречу…
Верочка нагнулась и сорвала мятый одуванчик, побелевший наполовину.
– Ты знаешь, как только про летучку услыхала, сразу об этом подумала. Вышла и боюсь – как бы еще кто не вызвался…
Пушинки облепили рукава Верочки.
– Иди, собирайся…
Наташа вмяла сапогом в пыль отброшенный Верочкой одуванчик.
– Дорога не близкая…
Наташа посмотрела на Санушкина, который, как всегда, обхватив колени, дремал на матрацах.
Но рядом с ним теперь не было Зинки.
А она так любила замирать, прижавшись щекой к его плечу.
На месте Верочки сидела Настя, а из-за нее выглядывала недавно присланная с курсов девчонка.
Вот и осталась одна… Без подружек…
Вдруг Наташу бросило на стенку.
Санушкин, взмахнув руками, нырнул к Насте.
А потом, отпрянул обратно, толкнув Наташу к приемникам.
Настя и новенькая повалились вслед за Санушкиным на скатанные матрацы.
Ближний к Наташе приемник сорвал крепление и, подпрыгнув на столике, рухнул ей на голову.
Когда Наташа очнулась, она увидела лейтенантика.
Он стоял над ней и что-то беззвучно говорил разбитыми в кровь губами.
Может, он объяснял ей то, что она узнала позже…
Шофер, оказывается, завалил станцию в воронку, но, к счастью, никто не пострадал, лишь Наташе досталось, да и то чуток.
Только сейчас она разглядела у лейтенанта на носу мелкие веснушки и поняла, что он весь, начиная с новой портупеи и сияющей на фуражке звездочки, похож на того мальчишку, который давным-давно нравился ей в седьмом классе, – разглядела и вновь потеряла сознание.
Очнулась в госпитале.
Она сразу догадалась, где находится, по запаху, который помнила еще с зимы, когда ходила вместе с Зинкой проведать Верочку.
Открыв глаза, Наташа долго изучала мятую простыню, натянутую перед ее кроватью, и когда с той стороны, в гулкости палаты, возник отчаянный стон боли, обрадовалась, потому что мгновенно вспомнила беззвучные губы веснушчатого лейтенанта.
Мамочка моя, чуть не оглохла совсем…
Стон, приглушенный подушкой или ладонями, повторился.