В двухэтажной школе на окраине города обживалась разбитая за проливом часть.
Люди в рваных окровавленных гимнастерках бродили по коридорам, тупо разглядывая девчонок, прибывших с радиокурсов.
Девчонки старались не показываться в коридорах.
С первого дня лейтенант Ремезов загнал личный состав наверх, в угловой класс, и они продолжали осваивать аппаратуру.
Вместо разбитых и брошенных при отступлении машин в ограде школы стали появляться новые, с еще не облупившейся краской и целыми стеклами.
– Нет, вы посмотрите, посмотрите!..
Верочка залезла коленями на подоконник.
– Нашу машину пригнали!
– Все они здесь наши…
Зинка достала из нагрудного кармана огрызок сухаря.
– Гробы на колесах!
– Опять ты, Верочка, ерунду городишь.
Наташа щелкнула тумблером и метнула в Зинку карандаш.
Карандаш отскочил от Зинкиной спины и покатился по залитому солнцем полу к дверям.
Верочка продолжала смотреть в окно.
– Стал бы лейтенант крутиться у чужой машины – вон, и шоферу что-то выговаривает…
– Интересненько…
Наташа вылезла из-за стола и подошла к соседнему окну.
Внизу размашисто цвела сирень.
Лейтенант Ремезов стоял на подножке.
Машина задним колесом раздавила куст сирени – он торчал из-под шины застывшими фиолетовыми брызгами.
– Замаринуют нас в этой коробочке…
Зинка дохнула в затылок Наташе.
– И никуда не денемся. Окошечко у будки и то зарешечено, чтобы не сбежали во время движения.
– Ноешь-ноешь, как зубная боль!
Верочка спрыгнула со своего подоконника.
– По-моему, очень даже приличная будочка, вместительная; вот еще бы ее покрасить в нормальный цвет!
– Ага! В розовый!
Зинка хохотнула.
– Чтоб немчура знала, в какую машину бить надобно в первую очередь!
Кто-то зло бухнул в дверь класса.
Девчонки бросились к столам, застыли.
Дверь с треском распахнулась, и, прихрамывая, вошел майор.
Склонив к плечу забинтованную голову, уставился ошалелыми глазами на доску, исписанную мелом, и вдруг, дергаясь всем телом, начал длинно и связно материться.
Девчонки стояли навытяжку, а он смотрел только на доску и лишь замолкал на мгновение, чтобы набрать побольше воздуха и вновь нести по матушке.
Майор затих внезапно, помотал головой, вцепился пальцами в небритые щеки и, пригнувшись, метнулся в коридор, волоча ногу.
В открытую дверь было слышно, как он уходит, припрыгивая, а потом с лестницы снова донесся его зычный голос.
– Господи, лучше сразу, чем так мучиться…