— А все-таки можно было осуществить проект? Если бы отец уделил его разработке больше времени?
— Кто знает? — пожал плечами Холт. — Завод вскоре стал давать хорошую прибыль, а у Макса не было ни времени, ни лишних людей, чтобы заняться проектом как следует.
— Значит, говоришь, завод пережил тяжелые времена?
— Да, одно время приходилось не сладко. Макс беспокоился не о себе. Он готов был землю свернуть, только бы не лишить людей работы.
— Ты, очевидно, говоришь о каком-то другом Максе Кордере, — съязвила Серена.
— Верно, о другом. Он сильно изменился после твоего бегства. Стал мягче. Ему очень тебя не хватало.
— Я тоже не на курорте отдыхала, — отрезала она.
— Он из-за этого едва не порвал с тетей Мари.
— Даже так? — заволновалась девушка.
— Да, — подтвердил Холт. — Все полетело кувырком. Макс просто ополоумел от беспокойства.
— В последние две недели жизнь здесь опять сошла с нормальной колеи, да?
— Ты говоришь об отце? — тихо спросил он. — Поэтому ты и вернулась?
— Да, — ответила Серена, глядя ему в лицо. — И, думаю, по этой же самой причине я, оставив свой автомобиль на центральной дороге, поднялась сюда. Это ведь тот самый выступ, с которого он сорвался?
— Да.
— Он к тебе приходил, Холт?
— Меня в это время здесь не было, — ответил он. — Я уезжал в Шотландию, отвозил локомотив для тематического парка.
— Неужто в дебрях Шотландии есть тематические парки?
Серене казалось, что Холт над ней смеется.
— Я не стал бы гонять по горам грузовик, если бы не был абсолютно уверен, что в конце концов наградой мне будет тематический парк.
Холт пристально посмотрел на девушку.
— Но в принципе не исключено, что отец приходил к тебе? Он ведь не знал, что ты уехал, да?
— Как это не знал? Подобные путешествия я планирую заранее, Серена. Там через некоторые селения без полицейского эскорта не продраться. Я только накануне сообщил Максу, что уезжаю до выходных.
— Прости… Я не сообразила…
— К чему ты клонишь, леди?
Холт прищурился.
— Странно все это. Что привело отца на скалы в холодный январский день? И потом, он знал это место как свои пять пальцев; он просто не мог ни с того ни с сего взять и оступиться.
— Ну и ну! Что ты хочешь сказать? Что его кто-то столкнул?
— Черт, нет! Я… я просто желала бы знать, что у него было на уме, вот и все. Был ли он чем-то встревожен… или болен…
— Встревожен или болен настолько, чтобы покончить с собой? — сердито уточнил Холт. — Забудь об этом. Тебе прекрасно известно, что Макс был стойкий мужик. Да и с чего ты вдруг решила выступить в роли заботливой дочери? Ты его всегда ненавидела. На дух не выносила.