Человек, сидящий у ивы на берегу спокойной равнинной реки, слегка прикрыл глаза рукой, глядя на восток. Там уже начало подниматься солнце.
День за днем оно освещает землю. И только лишь иногда на ясный лик светила накатывает тень: бьется оно не на жизнь, а на смерть с небесным голодным духом. Человек, сидящий на берегу, сам не видел такого, однако дед рассказывал: порой бывало и так, что одолевала черная тень солнце. Но проходило совсем немного времени, и она исчезала, а Солнце продолжало свой величавый путь по небу, чтобы спокойно уйти в воды запада.
Человек задумался о чем-то. В такие минуты никто из племени не посмел бы потревожить его. Мало ли, о чем думает шаман? Известно же, что он может говорить с предками, видеть вышний и нижний мир, знает обо всем, что было и что будет. Потревожишь, отвлечешь — еще неизвестно, что из этого выйдет. Скорее всего, ничего хорошего — разобидятся предки, и зверь перестанет ловиться, и река оскудеет рыбой.
Может, и правда знает он обо всем, этот шаман? Может быть, сейчас перед его глазами промелькнули столетия? Когда-нибудь полноводная река, несущая свои воды с востока на запад, обмелеет, а то и вовсе изменит русло. Но и тогда на ее берегах будут жить люди. Странные, совсем непохожие на племя Хозяина Реки. И свои предания и сказания они станут не передавать от деда к внуку, как принято в племени, а записывать на каких-то белых листах странными значками.
Если шаман такое и видел, то не обо всем расскажет племени. В конце концов, самому-то не очень понятно, что к чему.
Но кое-что, наверное, шаман и в самом деле видел. И понял. Иначе с чего бы он отложил суковатую палку, достал костяной нож и кусочек бересты — и осторожно сделал на бересте зарубку? Потом еще одну, еще — и если бы кто-нибудь набрался неслыханной наглости и заглянул бы ему через плечо, он увидел бы, что зарубки отдаленно напоминают существ — людей, пещерных львов, медведей.
Когда-нибудь делать такие зарубки на бересте будет ни к чему — у людей появятся буквы. Но сколько еще веков пройдет до этого — может, сто, а может, и тысяча. Охотники племени даже такого счета пока не знают, для них это просто «много».
Но история-то случилась сейчас, а не через сто веков. Вот и хотелось шаману сохранить ее в памяти.
На куске бересты в руках шамана появляются какие-то косые линии. Кажется, они совершенно бессмысленны, но ещё миг — и становится видно, что это качающийся под ветром Камыш.
Первой жертвой силков всегда оказывается охотник. Поставил — ходи, проверяй. Погода для лета была отвратительной. Но все равно на рассвете Камыш отправился в осинник. В этот раз он, в надежде найти что-нибудь новое, выбрал нехоженый путь, и был вознагражден густыми зарослями мяты — травки, полезной и на охоте, и для приготовления пищи. Но главный подарок от духов леса ждал его у ловушки: в одном из силков запутался настоящий, взрослый олень! Может, и не самый крупный — но размерами и весом он мало уступал самому охотнику.
