Над холмами то и дело сверкали зарницы, слышались отдаленные раскаты грома — приближалась гроза. Крестьяне в поле получили разрешение закончить работу и теперь торопились вернуться домой прежде, чем разразится буря. Дети жались к материнским юбкам, самых маленьких отцы несли на плечах. Но, несмотря на спешку, каждый успевал улыбнуться стоявшей у околицы деревни бедно одетой девушке и с уважением поприветствовать ее.
Мисс Фанни направлялась домой, в усадьбу, где жила со своей тетей, мисс Кассандрой Шелвуд. Пусть мисс Фанни была одета в ветхое платье и поношенную шляпку, пусть все в округе знали, что ее мать сбежала с записным повесой и не вернулась, — все равно эта девушка оставалась внучкой покойного сэра Джона Шелвуда. Она и ее тетя являлись последними потомками древнего рода Шелвудов, которым с незапамятных времен принадлежали почти все окрестные земли.
Поговаривали, будто у старшей мисс Шелвуд в груди вместо сердца камень. Все побаивались ее, зато мисс Фанни всегда держалась дружелюбно и приветливо. Но сегодня она казалась поглощенной грустными мыслями. Видимо, слухи о пошатнувшемся здоровье ее тетки все-таки верны. При этой мысли лица крестьян омрачались: что станет с поместьем, если старшая мисс Шелвуд умрет? Каждому было известно, что для племянницы мисс Шелвуд пожалела бы и прошлогоднего снега. К кому же перейдет поместье Шелвудов?
Франческа Шелвуд пребывала в такой глубокой задумчивости, что почти не замечала вспышек молний и зловещего грохота над долиной. На поравнявшихся с ней крестьян она обратила внимание, лишь когда услышала их голоса. Однако Франческа не преминула улыбнуться в ответ на поклоны жителей деревни и еще долго смотрела им вслед. Вот были бы изумлены крестьяне, узнай они, как завидует им Франческа!
Мало кто из этих людей мог назвать себя счастливым. Труд от зари до зари, постоянный страх перед бедой — несчастным случаем или болезнью, неурожаем, прихотями землевладельца, капризами погоды. Но, спеша к своим жалким жилищам, эти люди, связанные крепкими семейными узами, смеялись, любовь облегчала им бремя повседневных забот.
Франческе не суждено испытать это чувство. Кто женится на ней, двадцатипятилетней дурнушке без малейших надежд на улучшение материального положения, да еще сомнительного происхождения?
С каждым днем вопрос о будущем все острее вставал перед ней. Серьезность болезни тетушки уже не вызывала сомнений, хотя в поместье Шелвудов говорить об этом в открытую остерегались. Мисс Шелвуд наотрез отказывалась обсуждать состояние своего здоровья с кем бы то ни было, тем более с племянницей. Но за прошедшие месяцы приступы болезни усилились и участились, а как раз накануне случился самый опасный, хотя никто и не посмел оспаривать решительное заявление мисс Шелвуд, что она всего-навсего перегрелась на солнце.
