Жестокий спрос - Михаил Николаевич Щукин

Жестокий спрос

Повести и рассказы Михаила Щукина посвящены современному сибирскому селу, острым нравственным проблемам, которые неизбежно встают перед людьми, живущими «в полную силу души».В повести, давшей название сборнику, — противостояние двух героев, двух жизненных позиций: человеколюбия и крайнего эгоцентризма. Перед читателем — сельские труженики, два бывших друга, по-разному, прошедших через главное жизненное испытание: один мужественно прошагал дорогами войны, а другой сумел ловко отсидеться в глуши, устраивая свои личные дела… Суровый, пристрастный суд собственной совести — вот тот закон, по которому живут герои М.

Читать Жестокий спрос (Щукин) полностью

Михаил Щукин

Жестокий спрос

Глава первая

К вечеру над маленькой лесной Касьяновкой стабунились тугие, пузатые тучи. Разродились они густым ливнем. В чернильной темноте упруго шумело, булькало. Но вот небо наполовину раскалывалось белой, извилистой молнией, и тогда все звуки проглатывал оглушительный грохот грома, от которого вздрагивала земля.

И так всю ночь, до рассвета.

Сквозь сон слышала Анна шум ливня, грохот грома и сквозь сон же ощущала, как болит и тревожится у нее сердце. Не от боли щемит и тревожится, а от предчувствия. Хотела проснуться, но не могла — крепко спалось после длинного жаркого дня, проведенного на пашне, где пололи картошку.

Григорий Фомич тяжело, по-стариковски всхрапывал, кашлял, надсажая прокуренную грудь, натягивал на себя одеяло — в избе от дождя было прохладно.

Гудела вода, сполохи молний выхватывали из темноты крыши домов, в ложбинах накапливались лужи, полнехонькими были ведра и ванны, поставленные под желобами.

Утром, когда сильно промоченная земля подсыхала под ярким солнцем, когда шел от нее, как от парного молока, теплый дух, они встали, занялись обычными делами. Анна готовила курицам и вдруг тревожно выпрямилась над кастрюлей, приложила к груди руку. Ее бесцветные, полинялые губы сморщились.

— Неладно, Гриша… Сердце щемит. Ночью спала и сквозь сон чую — щемит.

— Захворала, поди.

— Нет. Беда какая-то… Сердце щемит.

— Ну, тоже мне, гадалка! — Григорий Фомич сердито мотнул кудлатой головой.

Анна не ответила, протяжно вздохнула и сняла с плиты кастрюлю. Пошла в летнюю сарайку, где держали кур.

Сначала Григорий Фомич услышал, как тяжело, железно звякнула полная кастрюля, а следом услышал глухой, страшный в своей безысходности стон. Кинулся к сарайке. Увидел, что Анна медленно сползает на землю, ловит руками воздух. Хотел придержать ее и замер, наклонясь вперед высокой, сутулой фигурой.

В углу сарайки, широко раскинув босые ноги, измазанные грязью, на боку, лежал их младший сын Иван. На излом была повернута шея, вместо лица и головы — красное… Рядом, совсем рядом, двустволка со спущенными курками.

— Ы-ы! — Лишь бы куда-нибудь отвести взгляд, поднял глаза вверх. В дощатой крыше сарайки, пропуская вниз лучики солнца, светились пробоины от крупной картечи.


Ничто не может так изменить дом, как смерть, войдя в его стены. Еще недавно здесь было привычно, обыденно, а сегодня невидимая, но властная сила все переделала по-своему. Распахнула настежь тесовые ворота, привела толпу людей, поставила в переднему углу гроб и завесила зеркала темными платками и шалями.