Оставшимся в живых, оставшимся мертвыми, убежавшим, приспособившимся, помогавшим, всем сочувствовавшим, всем тем, кто пошел, и всем тем, кто пойдет снова, посвящается
Было это давным-давно, наверное, в другой жизни или в другом измерении, и цвел тот край, и ломило в глазах при виде садов и виноградников, бегущих к горизонту, и кивали снежные шапки гор случайному или приглашенному путнику, и журчала речка «заходи, гостем будешь», и щекотало в носу от запаха кебаба, и росли на той земле, на одной в общем-то улице, два пацана, Аллахверди и Валерий.
Один квартал вниз от стоянки такси перед автовокзалом – и вот он, дом Аллахверди, крытая жестью крыша и водосточная труба с причудливо вырезанными краями, точь-в-точь хвостик граната. А чуть ниже, ну буквально метрах в сорока, дом Валеры. Крылечко, занавесочки в окнах, опять же цветочки на подоконнике… Провинция.
Городок, в котором они родились и выросли, не особенно велик был, зато на весь бывший СССР славился, причем не сколько ударным да самоотверженным трудом его жителей, сколько одноименным портвейном, что на тамошнем винзаводе производили. И были мальчишки оба черные, в кости широкие, с глазами быстрыми, на голову скорыми, а как подросли немного, так лучше них на той улице насчет тутовки пожрать специалистов и рядом не водилось. Даже внешне эти парни чем-то похожи были, то ли загаром, то ли повадками, а то ли еще чем, ну известное дело, мало ли что в голову после тутовки стукнуть может…
У Валеры, правда, нос был чуть побольше, армянин, сами понимаете, так уж им по генетике полагается, вот поставишь рядышком двух черненьких: у кого нос больше, тот и армянин, или грузин, или из азербайджанцев. Что-то совсем я запутался, да и тебя, дорогой читатель, запутал, ведь если ты из России, то для тебя мы так и так все на одно лицо, и тебе в такие тонкости вникать недосуг; если ты с Кавказа, но живешь в Краю Березовой Регистрации, то тебе эта градация тоже как-то без разницы, потому как в отделении всех нерусей без разбора мордой вниз ложат; ну а если ты с Кавказа, но по тем или иным причинам все еще на нем, родимом, местожительство имеешь – то по нынешним временам ты и без таких деталей повод найдешь соседу под глаз засветить…
* * *
Была она не молодой и не старой, не красавицей и не уродиной, была она не толста и не стройна, не зла и не добра, она была просто матерью. Когда женщине за сорок, когда ее мужа убивают где-то в России только за то, что у него слегка не блондинистый цвет волос, когда покойный муж оставляет женщине только старый домик в Раздане
