АЛБЕРТ БЭЛ
НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ
Солнце припекало. В небе плыли редкие тучки, белые, взъерошенные, точно куры, что кудахтали с перепугу и носились по дворам. У крайней избы стоял мотоцикл. На крыльях и на спицах колес еще блестели капли воды, а мотор успел уже остыть. Те двое немцев переправились через реку бродом, когда-то там пролегала старая дорога. У них, видно, были хорошие карты, раз они знали про этот брод. Немцы аккуратно обходили все дома, рюкзаки их разбухали, а сапоги покрывались желтоватой пылью деревенской улицы.
Партизан было четверо. С пригорка все тринадцать дворов деревни - как на ладони. И оба немца на мушке. Похитителей масла, яиц и сала можно было бы прикончить. Дело нехитрое. Но вдали за холмом и церковью расположилась воинская часть. Стоило прищуриться, заслонив от солнца глаза, и становились видны орудия, танки, машины, клубы пыли на дороге, муравьисолдатики. Немецкая армия отступала.
Ждали долго, терпеливо, и Язеп впервые обнаружил, что мысли в таких случаях вращаются по кругу. Снова и снова ему вспоминались тихое ржание лошадей в конюшне, отвесно приставленная к сеновалу лестница, запах сухой тимофеевки и жаркие мягкие руки жены. Кожа нежная, всего горячее она была с тыльной стороны повыше локтя, и Язеп целовал это место по многу раз.
И теперь он помнил - не меньше ста, а то и полтораста, определить точнее он не мог, хоть и пытался, в душе ругая себя за пристрастие даже меру любви выражать числами. Жена осталась внизу, и добрая половина воспоминаний осталась внизу, а воспоминания только тогда хороши, когда все они при тебе. Возможно, те двое проигранную войну считали своей победой. Две пули-замолкнут и эти. Искушение было велико. Язеп крепче сжал приклад, ствол неотступно следовал за теми двумя - от дома к дому, от двора ко двору, из коровника в коровник.
Язеп знал, что за спиной мародеров стоит отделение, шесть или восемь, а может, и двенадцать человек, за отделением - взвод, за взводом - рота, за ротой - батальон. Они словно спаяны: толкнешь одного - придут в движение остальные, как костяшки домино на столе.
Пушки, танки, минометы, пулеметы. Разбудишь лавину, и деревню сотрут с лица земли. Орудия дадут залп по тринадцати дворам, девятнадцати мужчинам, двадцати семи женщинам и сорока одному ребенку. Немцы, пожалуй, не поскупятся на боеприпасы, чтобы отомстить за двух солдат. А может, поскупятся. Боеприпасы стоили марок, многих марок. К тому же Советская Армия наступала, боеприпасы могли пригодиться. Впрочем, все будет куда проще. Тьиу, тьиу! - просвистят две пули.
