Бег по кругу. Каждый день. Отсюда нет выхода. Что значат территориальные границы по сравнению с негласными, общепринятыми, внутренними? Наш район не был отделен от других, не обнесен бетонной стеной, не обтянут колючей проволокой. Но это было и не нужно. Красивые дома и машины, богатые люди, они были буквально в сотне метров, иногда даже на соседней улице, но это тоже ничего не значило. Свернув в северный район Филадельфии, вы окажетесь в другом мире. Мире, где царит жестокость, беспросветная тоска и отчаяние. Озлобленные люди с давно потухшими взглядами бродили по улицам — у них не было работы, не было денег, не было надежды. Ее тут ни у кого не было, слишком ценный и редкий товар. Более распространенным товаром здесь были наркотики. Любые, на выбор, не скрываясь. Можно было увидеть парней, купивших дозу, и тут же на ближайшем оббитом пороге, принявших ее. Обычное зрелище. Таким же обычным зрелищем были обшарпанные серые одноквартирные дома, решетки на окнах, брошенные заводы с разбитыми окнами и граффити во все стены. Улочки с металлическими каркасами брошенных автомобилей, пустые стоянки, участки без домов — те давно уже снесены правительством. В углах и закутках груды мусора, старые покрышки и доски. И над всем этим атмосфера грусти и какой-то тупой обреченности. Время здесь будто остановилось. Но нельзя обманываться кажущейся необитаемостью. Каждый проезжающий или проходящий удостаивался пристального внимания. Чужаков здесь не любили. Хорошо, если успеешь унести ноги при случае. Здесь и свои могли попасть под раздачу. Из проезжающей мимо машины могли расстрелять. Просто так, без причин. И никто не будет расследовать твою смерть, никто даже не почешется ради тебя. Всем все равно. Жители города предпочитали не вспоминать о нас, не заходить, не думать. Мы — черное пятно на карте, пятно на облике города. Такого большого, красивого и благоустроенного. Нас никогда не покажут туристам, мы — аналог бубонной чумы для общества. Бандиты, наркоманы, вандалы, отбросы общества, мы попадали в категорию преступного контингента только потому, что находились за чертой бедности. Не все, конечно, были и те, кто заслуженно относился к этой категории. Думаю, дай им шанс, ничего не изменилось бы.
Когда-то, говорят, здесь все было иначе — множество работающих фабрик и заводов обеспечивали работой тысячи людей. А потом пошел спад, Великая Депрессия, многие уехали в поисках работы и лучшей жизни, а на их место приехали те, у кого не было денег на другое жилье. Со временем стало только хуже.
