Керен Певзнер
Светильник фараона
С профессором Алоном Розенталем я была знакома давно. Одно время посещала семинар по социологии, который он блистательно вел, и тщательно записывала его высказывания о противостоянии в израильском обществе между религиозными и светскими, старожилами и новоприбывшими, сионистами и космополитами, евреями и арабами. Да и внутри самих евреев существовали противоречия между европейцами -- ашкеназами и сефардами -- выходцами из стран Магриба.
Представляя себе, в каком бурлящем плавильном котле под названием "Государство Израиль" мы все находимся, я удивлялась, как еще этот котел не взорвался от переизбытка давления.
Однажды профессор нарисовал на доске шкалу, на которой обозначил рост религиозности: от группы хананеев-атеистов, запрещавших называть себя иудеями, через светских израильтян, через тех, кто соблюдает кошерность и молится по праздникам в синагоге, к ортодоксам с пейсами и в черных лапсердаках, не признающих государство Израиль как светское и богопротивное.
- Определите свое положение на этой шкале, - предложил нам Розенталь.
Большинство участников семинара остановилось на середине шкалы с небольшим разбросом влево и вправо. Все они уважали религиозные традиции, но без особого как пиетета, так и фанатизма. Я же уверенно ткнула пальцем в левый край. Профессор не удивился.
- Объясните свое решение, - попросил он.
- Я атеистка, -- ответила я.
- Хорошо, - невозмутимо кивнул он и тут же задал вопрос: "У вас есть дети?"
- Да, дочь Даша.
- Она изучает в школе ТАНАХ?1
- Конечно.
- И вы не препятствуете изучению?
- Нет, зачем же, - удивилась я. -- Разве плохо знать историю?
- Ваша дочь была когда-нибудь в синагоге?
Я утвердительно кивнула и проглотила смешок, вспомнив Мордюкову в "Бриллиантовой руке": "И я не удивлюсь, если ваш муж тайно посещает синагогу". Последнее слово вездесущие цензоры заменили на "любовницу", умалив при этом достоинство фразы.
- Она знает какие-нибудь молитвы? -- продолжал допытываться профессор?
- Да.
- У вас в доме справляют еврейский новый год?
- Да, - я вдруг ощутила себя женой раввина в парике и юбке до пят, попавшей под влияние коммивояжера, начитавшегося Карнеги.
- Вы не экстремистка, - подытожил Розенталь.
- А кто?
- Либерал.
Ассоциативное мышление услужливо преподнесло мне Жириновского со стаканом израильского апельсинового сока, и круглый значок на груди девушки, участвующей в тель-авивском параде любви гомосексуалистов и лесбиянок. На значке крупными буквами было начертано: "Я либеральная".
По хребту пробежал холодок. Меня передернуло. Но вовремя прозвеневший звонок дал мне прийти в себя. Выйдя в коридор, я налила себе стакан чаю и уселась в уголке.
