– Здесь тебе разносолов носить никто не будет, так что нечего воротить морду с кислым видом. И скажи спасибо, что дают хотя бы это... – недовольно пробурчал тюремщик. – Что, госпожа хорошая, такую еду откушивать не желаем? К другим яствам привыкли? Так я вот что скажу – отвыкать надо! Спесь-то с себя давно сбить пора, или спрятать ее куда подальше, только до некоторых никак не доходит, что их в грязь сунули и там навсегда оставили!.. – с грохотом захлопнув дверь в камеру, тюремщик уже из-за дверей громко добавил. – Оказались здесь, а все одно высокородными себя считают, думают, что они едва ли не выше остальных. Ага, как же! Я тебе так скажу: жри, чего дают, и не вякай! Тут все одинаковы – и господа, и простолюдины.
Святые Небеса, ну сколько раз этот человек может повторять одно и то же?! Едва ли не каждый день он хамит мне в открытую, а вместе с тем оскорбляет и издевается настолько, насколько хватает его убогой фантазии! Кажется, тюремщику доставляет немалое удовольствие унижать заключенных, особенно тех, кто находится под его присмотром. Вдобавок ко всему тот сальный взгляд, каким он смотрит на меня, говорит сам за себя. К несчастью, за последние пару лет на подобных людей я насмотрелась более чем предостаточно, только вот, увы, ничего не могу сделать, чтоб поставить на место таких вот зарвавшихся наглецов. Стоит считать удачей хотя бы то, что этот человек пока что не ударил меня ни разу, хотя некоторым заключенным, как я слышала, от него доставалось полной мерой, тем более что кулак у мужика был тяжелый, а сам тюремщик здесь чувствовал себя едва ли всемогущим.
Здесь – это в городской тюрьме, в которой я нахожусь уже третий месяц, и, если честно, только не так давно более или менее сумела придти в себя от пережитого. Впрочем, любой, окажись на моем месте, чувствовал бы себя немногим лучше. Узкая камера с крохотным зарешечены окошком, пара охапок старой соломы, на которой я сплю, в углу камеры – слив для стока нечистот... А еще неистребимый запах тюрьмы, который впитывается в твое тело, одежду, волосы, душу... Никому из обычных людей в страшном сне не приснится, что можно очутиться здесь, в этом каменном мешке, без будущего, без надежды с опустошенной душой и болью в сердце. Скажи мне кто-то несколько лет тому назад, что я окажусь здесь, в этом мире боли и отчаяния – посчитала бы этого человека сумасшедшим, или способным на скверные шутки. К несчастью, в жизни многое непредсказуемо – не просто же так люди говорят: от тюрьмы да от сумы – не зарекайся.
