Октавиен быстро напомнил себе, что он – начальствующее лицо, его долг – сохранять спокойствие и принимать решения.
– Кто его нашел? – спросил он Бирана.
– Я как раз проходил мимо двери, когда услышал выстрел.
– Полагаю, нет сомнений в том, что он мертв? – вопрос звучал зловеще и почти неприлично.
Биран ответил:
– Вне всякого сомнения. Взгляните на рану.
Октавиен подошел ближе. Обогнув стол с того боку, куда смотрел затылок Рэдичи, и перегнувшись через спинку стула, он увидел круглую дырку чуть правее небольшой ямки у основания головы. Довольно широкое темное отверстие с почерневшими краями. Немного крови из нее, не очень много, натекло за воротник.
– Очевидно, он выстрелил себе в рот, – сказал Биран, – пуля прошла насквозь.
Октавиен отметил аккуратную линию недавно подстриженных седых волос на теплой, беззащитной шее. Ему вдруг захотелось дотронуться до нее, прикоснуться к его пиджаку – осторожно, из любопытства, пощупать ткань. Перед ним было собрание не связанных уже между собой частей тела только что жившего человека, одежда, плоть. Наводящая ужас тайна отнятой жизни, внезапный распад живого человека на части, куски мертвой материи. У Рэдичи редко что получалось как следует, но тут он не подкачал.
Октавиен никогда не испытывал особой симпатии к Рэдичи. Он даже не слишком близко его знал. Рэдичи являл собой тип эксцентрика, какие всегда находятся в любом государственном учреждении. Обычно обладая высоким уровнем интеллекта, будучи подчас блестяще одаренными, они обнаруживают некую неправильность в оценках и суждениях и редко поднимаются по служебной лестнице выше начальника отдела. Считалось, что Рэдичи «слегка не в себе». Однако он был вполне доволен жизнью. Интересы его были широки. Он постоянно просил отгулы. Октавиен припомнил, что в последний раз он желал расследовать какой-то случай полтергейста.
– Он оставил записку?
– Во всяком случае, я не нашел, – сказал Биран.
– Совершенно не в его духе! – заметил Октавиен. – Рэдичи всегда неутомимо составлял подробнейшие отчеты. Думаю, сейчас приедет полиция и останется на весь день, и надо же – я как раз собирался уехать на выходные. – Почувствовав, что его голос вновь обрел глубину, он понял, что самое страшное позади. Теперь снова можно было стать холодным, деловым, в меру шутливым.
– Если хотите, я возьму их на себя, – сказал Биран. – Они, вероятно, будут фотографировать и все такое. Не забыть сказать им, что я притрагивался к револьверу. Я отодвинул его, чтобы заглянуть в лицо. Они найдут на нем отпечатки моих пальцев!