Холодная война под водой

Я служил в армейской разведке, в том подразделении, которое забрасывают через линию фронта перед большими сражениями. Сначала территорию для нас чистят снайперы. Они обстреливают господствующие по высоте пулемётные гнёзда, артиллерийские укрепления и так далее. Стреляют по прицелам, биноклям, кокардам.

Обычно после этого сразу выдвигаемся мы, но бывает, что предварительно миномётчики проводят небольшую артподготовку, чтобы создать подвижки живой силы и побудить противника демаскироваться. Затем мы скрытно проникаем на чужую территорию. Готовим целеуказания для завтрашнего сражения, захватываем «языков», беспокояще обстреливаем штабы, снижая их боеготовность, и так далее. Но при всём этом наша главная задача — уцелеть.

Очевидно, что разведчики не являются ударной силой, мы — ядовитое и скрытое жало. Конечно, при вылазках неизбежны рукопашные схватки. Боевая дружба, взаимная помощь являются для нас залогом успеха.

Наша служба жёсткая, то одного, то другого разведчика выводит за грань психологической нормы. Продолжение службы для таких бойцов стандартное.

Тех, кто рано или поздно не выдерживал напряжения, переводили в артиллерию. Мы поддерживали связь с друзьями полевой почтой. В артиллерии разведчики считались «белой костью», становились крепкими боевыми командирами, которых быстро повышали в званиях.

И мы спокойно, насколько возможно, служили, зная, что нас ждёт «или голова в кустах, или грудь в крестах». Но когда в одной из стычек погиб друг, с которым мы призывались из одного села, похоже, наступил и мой черёд. Мне его очень не хватало.

Вспоминались картинки безмятежного детства, когда на рыбалке на спор, кто быстрее, под водой переплывали нашу узенькую речку. Его мать была моей крёстной, и мне пришлось написать ей о том последнем бое.

Я начал срываться. Войдя в азарт, бывало, стрелял по всем, кто попадал в прицел, а не только по солдатам в форме противника. Утверждал, что эти люди выглядели опасными. Действительно, в пылу боя попробуй их различи. Что, я должен задумываться? Тогда сам живым не останусь и товарищей подведу.

Что вообще делают люди в таком месте в такое время? Однако что-то изменилось внутри меня. Стало появляться прежде незнакомое чувство агрессии, я с трудом «остывал» после боя, что было замечено командованием.

Беседы не помогали. Очевидно, что по моему поводу вскоре будет принято решение. Но мне хотелось продолжать работать с людьми, и я проявил инициативу. На спецкурсе технику удушения нам преподавали диверсанты-подводники, вышедшие в отставку по ранению или по возрасту. У меня с ними сложились добрые отношения. Заручившись их поддержкой, я написал рапорт с просьбой перевести в легководолазы. На рапорт наложили резолюцию: «Поддерживаем. Под водой гражданских лиц нет».