Первое следствие новой службы для меня, новичка, было приятным. Оно состояло в том, что я увидел многие страны — редкий случай для военного. При этом мы, пока ещё малочисленная элита нового рода войск, знали некоторых своих противников в лицо. Их фото висели у нас, наши — у них. Иногда мы и наши потенциальные противники дислоцировались в одних и тех же портах нейтральных стран — на Мальте, в Индонезии и так далее. И тогда бывало, что, встречаясь на набережных, мы смотрели друг на друга узнавающими взглядами.
Странное чувство…
Случалось, что под водой бились лично и потом зачёркивали фото проигравшего. Сегодня он, а завтра ты. Когда я зачёркивал, у меня почему-то всегда всплывали в памяти строки Маяковского: «Иду — красивый, двадцатидвухлетний…»
Против нас применяли боевые технические средства, которые почти не оставляли пловцам шансов и обращали нас в пушечное мясо. Люди в чуждой водной среде упрощённо могли считаться пустотелыми ёмкостями, защищёнными тонким коже-рёберным слоем, поэтому стало возможно создание инфразвуковых генераторов, которые, повреждая альвеолы лёгких, превращали их в слизь. Такое воздействие создавалось неожиданно и по большому объёму, из которого противник заблаговременно убирал своих водолазов. Редко кто из наших после этого возвращался на базу. Боевые дельфины с надетыми на голову металлическими масками врезались в пловцов, расплющивая о толщу воды.
Однажды нам удалось поймать такого дельфина, заманив в специально созданный сужающийся коридор, и мы послали с ним обратный «привет» противнику. У них погибли, были ранены люди и дельфины. В ответ они сбросили на нашу базу с вертолёта глубинную бомбу.
Но самым фатальным и неизбежным воздействием было давление. Достаточно напомнить, что даже в атмосферном воздухе изменение давления с высотой кардинально меняет психофизиологические функции, но при этом человек, конечно, может вернуться. В воде же пловец получает воздействие нехарактерным для него повышенным давлением, которое динамично меняется при разнице глубины даже в один-два метра. Противодействия этому не было. Ухудшение здоровья только фиксировалось. Со временем изменения принимали стойкий характер. У потрёпанных глубиной водолазов то, что они видели, начинало казаться плоским, окружающая среда принимала жёлтый оттенок. Через три-четыре месяца после начального периода снижалась болевая чувствительность, реакции таких людей становились непредсказуемыми. Они становились немного психами. Таких называли «глубинными волками».
Надо сказать, что у нас наступающие профессиональные изменения заблаговременно распознавали с помощью тестов. Людей выводили из-под воды, проводили реабилитацию и переводили на другое место службы. Но противник не признавал эту тему и использовал бойцов до конца, посылая на самые опасные задания. Так было проще и эффективнее осуществлять агрессивную военную политику. Мы были вынуждены противопоставлять им квалифицированных «волкодавов».