Метель как ураган
Метёт средь бела дня.
Замёрзший мальчуган.
О боже, это – я.
«Сборная Союза»
Поезд полз по промёрзшей заснеженной земле. Деревья в снегу, избы редких деревень. Всё в снегу. И метель ещё. Вышел он из Куйбышева в восемь вечера и должен быть прибыть в Москву в полночь на следующий день. Билеты генерал Аполлонов купил в плацкартный вагон. Не для себя. Сам ехал в личном вагоне. Большая шишка. Да, нет, правда, большая. Всё же заместитель министра МВД. Самого же министра звать (Берия? Нет. Не угадали.) (Абакумов Виктор Семёнович? Опять нет.) Круглов Сергей Никифорович, и он тоже генерал – полковник.
Билеты в плацкартный вагон генерал купил для двух Вовок – Фомина и Третьякова. Вратарь сейчас мирно дрых на нижней полке, высунув ноги поперёк прохода и почти полностью его перегородив. Благо, два часа ночи, и шастанье по вагону туда-сюда прекратилось, все спят. В вагоне стоит тяжёлый дух и холодина одновременно. Пятьдесят с чем-то человек, хотя нет, детей полно, так что, человек семьдесят выдыхают углекислый газ, винные и водочные пары, ароматы чеснока и табака. Всё это озоном назвать сложно. Плюсом запах портянок и сапог, надраенных гуталином. И поверх всего этого из щелей, которыми изобилует старенький довоенный вагон, врывается запах угля. Паровоз недалече. Первым прицеплен вагон Аполлонова, потом два купейных и вот четвёртым вагоном их – плацкартный.
Не все, ведь, запахи. Про детей уже говорил. Дети разных возрастов. Одни носились весь вечер по вагону, знакомились и играли в войнушку, другие кричали, приняв участие в конкурсе, кто громче надрывается, а между раундами гадили. Не красивое слово. Дети – цветы жизни. Не понятно, зачем зимой, в такой мороз, эти цветы в продуваемом всеми ветрами вагоне перевозить. Вымерзнут. Груднички эти, а было их четыре человека, человечка, пачкали пелёнки, а совсем даже не гадили, с интервалом в пару часов. И ночь их не остановила. Вот только, последний хриплым дискантом покричал немного, сообщая матери об очередной порции. Вставать бедняжке, подмывать, мелкого пакостника, маслицем смазывать и идти полусонной в туалет с наплывами льда на полу, в ледяной воде эту тряпочку застирывать. Не фланелька. По виду, остатки мужниной рубахи.
Бедно живёт страна? Хрен там. Бедно, это когда БЕДНО. А тут, почти за гранью нищеты. А ещё ведь недавно сильнейший удар нанесли по благосостоянию простых людей. Проведена денежная реформа 1947 года.
Фёдор Челенков про неё матери вовремя сказал и они небольшие свои сбережения, что копили для обучения Вовки в старших классах, положили в сберкассу. (Здесь, в этом времени, образование после седьмого класса и в институтах платное.) Там при сумме до трёх тысяч рублей меняли деньги один к одному. При Гайдаре пытались провести точно такую же реформу и в обоих случаях эффект половинчатый. Это не реформа 1961 года, когда деньги меняли один к десяти и соответственно в десять раз (ну, почти, за редким исключением) и цены в десять раз понизились. Нет. Деньги просто меняли старые на новые. Причина понятна, за время войны на руках у населения оказалась огромная денежная масса, и её нужно было изъять. Сам народ почти нищий, задумка была очередной раз ударить по артельщикам, по цеховикам, по спекулянтам. У них деньги, а их можно поменять только один к десяти, да и то ограниченное количество. Не получилось провести, как задумывали, по той простой причине, что верхи протекли, и в массы ушла информация о механизмах реформы. Все богатенькие бросились снимать деньги в сберкассах и дробить их на трёхтысячные вклады на родственников или в другом городе на себя же любимого. Огромные очереди выстроились в сберкассы уже в августе и до самого конца декабря не уменьшались.
