Одна из самых злободневных задач этимологии — это изучение слов по семантическим группам. Это, конечно, факт, никем не отрицаемый, и исследования такого рода успешно развиваются. В ниже следующем докладе мы попытаемся показать, что этот прием не только проверяет при помощи параллелей правдоподобность семантических изменений, но и помогает обнаруживать разные слои этих изменений во временно́м плане.
Что касается терминов для понятия ‛возраст’, то отделить более древние названия от более новых помогает этнография. Определение возраста точно по годам — явление довольно позднее, не встречающееся у первобытных народов. Поэтому названия, восходящие к первоначальному значению ‛годы’ (например, арм. tarikh, алб. moshë и подобные названия в славянских языках) или ‛время’ (арм. tikh, южно-слав. doba), являются более поздними, чем названия, первоначальное значение которых ‛рост’, ‛сила’, так как у примитивов возраст определяется только как известный уровень роста или силы; к последним принадлежат, кроме форм, продолжающих и.‑е. *аi̯u‑ ‛жизненная сила’ (авест. āyu‑, лат. aetas, кельт. *aito‑), слав. věkъ, обозначающее возраст в зап.-слав. языках, и болг. пора, у которого еще хорошо видно первоначальное значение: няма ли някой моя пора, с него да се боря? ‛нет ли здесь кого-то моего возраста (и поэтому и равной силы), чтоб с ним бороться?’ К первоначальному значению ‛рост’ относятся в славянских языках ц.‑слав. въздрастъ и ст.-слав. връста, ц.‑слав. връсть, живущее еще в болгарском и македонском языках, тогда как в других славянских языках засвидетельствованы лишь производные слова, как, например, русск. сверстник и др.; форма с основой на ‑i‑, vьrstь, идентична, по моему мнению, с др.-инд. vr̥ddhi‑ ‛рост’. От и.‑е. корня *al‑, обозначающего у переходных глаголов все виды деятельности, связанные с доведением детеныша до зрелого возраста (‘родить’, ‘вскармливать’, ‘воспитывать’, ‛растить’), а у непереходных глаголов — ‛расти’, образовано, может быть, греч. ἡλικία ‛возраст’ (детальные проблемы образования этого слова мы оставляем в стороне) и, без всяких сомнений, германские названия, нем. Alter и др., развившиеся из и.‑е. *altro‑ (суффиксы ‑tro и ‑tlo встречаются в и.‑е. языках не только в именах орудия, но также, хотя менее часто, и в именах действия).
Есть еще несколько названий, а именно (кроме выше приведенного нем. Alter) лит. senùmas, лтш. vecums, чеш. stáří, н.-луж. starstwo, словен. starost, с.‑хорв. године старости, у которых предполагают переход к значению ‛возраст’ от первоначального значения ‛старость, преклонный возраст’. Но надо ли непременно принимать это семантическое изменение? Нас озадачивает то, что нет параллелей из других языковых семей и что даже в самой славянской семье мы находим такие выражения только в языках, подвергшихся сильному немецкому влиянию. Но немецкое слово первоначально обозначало ‛рост’, как указано выше. Вторично оно стало обозначать также ‛старость’, по аналогии к прилагательному
