Седло для единорога
I
Елена Васильевна чувствовала себя дамой состоявшейся, ну почти. Где-то внутри ворочался непонятный червячок неутоленного желания, но глубоко, на самом дне подсознания. А в остальном, чего гневить бога – всё было прекрасно. Только сейчас, когда мадам перевалило за тридцать, она стала ощущать себя обаятельной и привлекательной. Детские годы и юность, прошедшие сначала в обычной московской школе, а затем в московском же заумном техническом ВУЗе, оставили на её душе болезненные рубцы, которые по счастью, ныне быстро затягивались.
В школе мальчикам совсем не нравилась маленькая Лена, с ее крохотными злобными глазками, большим тонкогубым ртом и фигурой, похожей на бочонок рома из популярного в те стародавние времена мультика о пиратах. В начальных классах сие было еще не так заметно, но потом, когда у девочек начала появляться грудь, а обводы приобретать форму классической гитары, все стало на свои места. Представители противоположного пола брезгливо морщились, встречая Леночку на своем пути, и отводили взгляд в сторону. Даже похотливый учитель физкультуры, постоянно норовивший подсадить стремительно созревающих школьниц на коня или помочь оным дотянуться до турника, не обращал на нашу героиню никакого внимания.
Именно на уроках физкультуры Лена чувствовала себя особенно уязвимо, поскольку обтягивающие обязательные треники и футболка, подчеркивали не стремительно растущую грудь и раздающиеся вширь бедра, а свисающий живот, даже жопа не росла, черт бы ее побрал! А жопа в таком деле, как известно, очень неплохой аргумент. В ее классе было несколько толстух, но физкультурник Эдуард Андреевич не делал особых различий между ними и первой красавицей класса Иркой Артемьевой, он так же старательно брал их за пухлые ягодицы и помогал осуществить гимнастическое единение с каким либо спортивным снарядом. При этом у Эдуарда Андреевича стекленел взгляд, а на лысине, облепленной мелкими светлыми кудряшками, выступали капельки пота. Школьницы хихикали, краснели и пытались уползти по дерматиновому туловищу коня подальше от цепких и влажных рук физрука.
Но как-то раз, увидев в очереди к коню и Лену, физрук дернул щекой, как от нервного тика и громко сказал во всеуслышание: «Ну ты себе и брюхо отрастила, Савельева. Давай, сама лезь, у меня и так грыжа, боюсь надорваться».
Школьные хулиганы, тусующиеся у стенки спортзала, громко заржали, а девочки откровенно захихикали, искоса поглядывая в сторону незадачливой спортсменки. Но Лена знала, что показывать слабость нельзя, она просто отошла в сторону, а после уроков забежала к школьной медсестре и взяла у нее освобождение от физры на две недели. Лена ненавидела почти всех своих одноклассников, кроме самых бесхребетных и забитых, но и к последним не ощущала ничего, кроме презрения. Отношения же с центровыми девочками не сложились сразу, и дело тут было не только во внешности. Нашу героиню не интересовала учеба, хотя, чтобы дополнительно не выделяться, она кое-как тянула лямку, ее голова была забита проблемами высшего порядка. Лене необходимо было поклонение, роковая любовь трагичных бледных мужчин с лицом Алена Делона, экзотические страны и роскошные лимузины с белозубыми неграми в качестве водителей, золотая Visa и металлический чемоданчик полный долларов, пристегнутый к руке наручником из титанового сплава.
