Связанные ненавистью

Джианна

Я уставилась на свое отражение в зеркале. Мой подбородок был в крови, и еще больше крови капало из пореза на нижней губе на мою рубашку. Моя губа уже распухла, но я была рада обнаружить, что мои глаза сухие, без единого признака слез.

Маттео появился позади меня, возвышаясь надо мной, темные глаза изучали мое изуродованное лицо. Без своей фирменной акульей ухмылки и высокомерного веселья он выглядел почти сносно.

— Ты не знаешь, когда заткнуться, да?

Его губы сложились в ухмылку, но это выглядело как-то неправильно. В его глазах было что-то тревожное. Взгляд в них напомнил мне тот, который я видела, когда он имел дело с русскими в подвале.

— Ты тоже, — сказала я и поморщилась от боли, пронзившей мою губу.

— Верно, — сказал он странным голосом. Прежде чем я успела отреагировать, он схватил меня за бедра, развернул и поднял на умывальник.

— Вот почему мы идеально подходим друг другу.

На его лице снова появилась высокомерная улыбка. Ублюдок встал у меня между ног.

— Что ты делаешь? — прошипела я, отодвигаясь от края умывальника, чтобы увеличить расстояние между нами, и толкая его в грудь.

Он не сдвинулся с места, слишком сильный для меня. Улыбка стала шире. Он схватил меня за подбородок и приподнял мою голову.

— Я хочу взглянуть на твою губу.

— Мне не нужна твоя помощь. Может, тебе стоило остановить моего отца, чтобы он не разбил мне губу.

— Да. Я должен был, — сказал он мрачно, его большой палец слегка коснулся моей раны, когда он приоткрыл мои губы. — Если бы Лука не удержал меня, я бы вонзил нож в спину твоего отца, и будь прокляты последствия.

Он отпустил мою губу и вытащил длинный изогнутый нож из кобуры под пиджаком, прежде чем повертеть его в руке с расчетливым выражением лица. Затем его глаза метнулись ко мне.

— Ты хочешь, чтобы я убил его?

Боже, да.

Я вздрогнула при звуке голоса Маттео. Я знала, что это неправильно, но после того, что сказал сегодня отец, я хотела увидеть, как он молит о пощаде, и я знала, что Маттео способен поставить кого угодно на колени, и это меня ужасно волновало. Именно поэтому я хотела уйти из этой жизни. У меня был потенциал для жестокости, и эта жизнь была ее причиной.

— Это означало бы войну между Чикаго и Нью-Йорком, — просто сказала я.

— Видеть, как твой отец истекает кровью у моих ног, стоит риска. Ты того стоишь.

Маттео

Когда я впервые увидел Джианну, она была тощей четырнадцатилетней девочкой со слишком большим ртом, россыпью веснушек на лице и непослушными рыжими волосами. Она была такой, какой не должна быть настоящая Итальянская девушка, и, вероятно, поэтому я находил ее забавной. Но она была ребенком, и хотя я был всего лишь на четыре года старше, я уже пять лет был мужчиной, убил несколько человек и трахнул свою долю женщин. В тот момент, когда мы с Лукой вернулись в Нью-Йорк, занятые мафиозными делами и светскими девицами, я даже не подумал о грубой рыжей.