Тень надвигалась неспешно, придавая синий оттенок, выжженный на солнце траве. На город опускались сумерки, даря долгожданную прохладу. Воздух приятно обволакивал. Жители, проводившие все дни дома, спасаясь там от летнего зноя, лениво выходили из своих укрытий.
Год выдался не простой, голодный… боги гневались, и не окропляли землю дождём, не было урожая, целебные травы и те пожухли от жары, знойное солнце пробиралось сквозь густые тени деревьев и беспощадно уничтожало растения. Запасы заканчивались, надежда оставалась только на охоту, и та иной раз подводила, звери, словно ведомые неведомой силой, ловко прятались от охотников, либо вообще стали исчезать. Чёрные петухи один за одним окропляли кровью священный алтарь, а спасительная влага по-прежнему оставалась не досягаемой. Служители совершали обряды, приносили жертвы животных, страшно выли и, все как один, утверждали о страшной каре, что придет вслед за голодом.
— Жертва! Нам нужна жертва! Юное дитя, чья красота и чистота спасет всех нас! — голосили служители, хрипловатыми голосами, после выпитых зелий для обряда. Их длиннополая белая одежда была усеяна брызгами крови, длинные рукава, украшенные сустугами, на запястьях, и вовсе, были ею залиты, лишь широкий капюшон и седые пряди оставались без красных вкраплений.
— Ишь, чего удумали, — Прогремел Белозар, наблюдавший с балкона за кучкой служителей, похожих друг на друга так, словно все они были кровными братьями. — Не бывать этому! Режьте свой скот дальше!
На его высоком лбу пролегла морщина. Стольких усилий ему стоило унять страсть длиннополых к обрядам на капище, и вот, одно знойное лето все возвращало вспять. Но, ничего, правителя Лесных Земель давно полюбили и признали. Никто теперь и не вспомнит, как противились его указам, как разносили молву о захватчике жадном, что обычаи вековые рушит, да служителей не жалует!
Более того — запретил он приносить в жертву людей. И с тех пор только скот и резали. Процветал при нем Строгос, разрастался. А сейчас, будто лихо одноглазое сглазило, пожары вспыхивают, запасы съестные заканчиваются, скоту есть нечего — вся трава жженная, да и разве вырастет что при такой-то засухе?
Пусть, длиннополые быка режут, подумал Белозар, покачав головой из стороны в сторону. Всегда любящие уединение, служители сидели в круге и гневно сплевывали, что-то обсуждая. Не нравилось это Белозару, ох не нравилось. От дальнейших размышлений его отвлекла невысокая девица. Он обернулся к ней и смотрел, как она плавно шагает с горящей свечкой в руке.
