Всё о Ниро Вульфе. Том 2

В тот день мне больше всего хотелось выйти прогуляться на свежем воздухе. Но я сделал над собой усилие и всего лишь отправился в кабинет, прикрыл за собой дверь, ведущую в холл, подошел к своему столу, не спеша уселся, закинул ноги повыше, поудобнее устроился в кресле и прикрыл глаза. И стал дышать глубоко и размеренно.

Я совершил сразу две ошибки. Когда Билл Мак-Нэб, садовод и редактор «Газетт», предложил Ниро Вульфу как-нибудь вечером позвать к себе в гости членов Манхэттенского клуба цветоводов, чтобы они имели возможность полюбоваться его орхидеями, мне нужно было твердо держать оборону. Да и потом, когда уже был назначен день и час, когда были разосланы приглашения и Вульф постановил, что Фриц и Сол должны встречать прибывающих у парадной двери, тогда как я останусь в оранжерее вместе с ним и Теодором, развлекая гостей, – тогда мне тоже следовало решительно воспротивиться такому раскладу, имей я хоть каплю мозгов. Но я проявил легкомыслие и в результате был вынужден провести наверху целых полтора часа, усиленно изображая гостеприимного хозяина и улыбаясь всем направо и налево. «Что вы, сэр, это не брассо, а лейлия». «Нет, мадам, мне очень жаль, но боюсь, что вам не удастся вырастить такую мильтонию у себя в гостиной». «Ничего страшного, мадам… вы случайно зацепили эту орхидею рукавом… на следующий год она зацветет опять».

Все было бы не настолько плохо, окажись среди посетителей хоть кто-нибудь, на ком мог отдохнуть глаз. Широко известно, что в Манхэттенский клуб цветоводов попасть не так-то просто, но критерии отбора там, очевидно, принципиально отличались от моих собственных. Мужчины у них, правда, были как мужчины, не хуже и не лучше, чем везде, но женщины! Им чертовски повезло, что они избрали объектом своей привязанности цветы, потому что цветы не обязаны отвечать взаимностью. Эх, до чего же мне хотелось заметить наконец в оранжерее хоть одну женщину, которая хоть чуточку подняла бы мне настроение.

Строго говоря, одна такая там все же была. Я мельком увидел ее в другом конце многолюдного прохода, следуя из холодного помещения оранжереи в прохладное. С расстояния в десять шагов незнакомка выглядела довольно многообещающе, и когда мне удалось подойти к ней достаточно близко – на случай, если бы у нее вдруг возникли вопросы, – у меня пропали всякие сомнения: первый же взгляд искоса, который она на меня бросила, ясно свидетельствовал, что она видела разницу между цветком и мужчиной. Однако она лишь улыбнулась, покачала головой и двинулась дальше со своими компаньонами – пожилой женщиной и двумя джентльменами. Потом я предпринял новую попытку и снова получил отлуп, а еще позднее, намного позднее, чувствуя, что проклятая улыбочка может намертво примерзнуть к лицу, если только я не устрою перерыв, я ушел в самоволку, просочившись сквозь толпу к дальнему концу оранжереи и незаметно выскользнув вон.