Она шла по улице ранним утром и совсем не понимала, что ей теперь делать дальше. Да, чувство свободы придавало ей уверенности. Наконец, весь этот кошмар закончился. Но…. Что будет впереди? Счастливая жизнь или новый кошмар? У неё не было ответов на эти вопросы. Она поправила сумку, висящую у неё на плече. Небольшая хозяйственная сумка, вот и всё, что у неё было. Деньги?! Я вас умоляю, какие деньги?! Ей едва хватило денег на билет на автобус, подальше от этого ужасного места.
Она остановилась, пройдя два квартала от автобусной остановки, и решила оглядеться. Урчание в животе напомнило ей, что уже много дней у неё во рту не было ни крошки. И вдруг, она почувствовала аромат свежеиспеченной сдобы. Оглянувшись, увидела кафе, которое только готовилось к открытию. Сглотнув подступившее чувтство голода, она направилась ко входу. Через стекло в двери она увидела упитанного повара, который готовил какие-то булочки. Она постучала. Повар обернулся и увидел за дверью маленькую, худенькую девушку на вид лет четырнадцати — пятнадцати. Она была вся грязная, огромные карие глаза, как будто готовы были выпасть из этого маленького личика. Она показалась ему какой-то инопланетной, какой-то невообразимой. Темно-шоколадные кучеряшки на её голове, так и норовились вылезти из-под платка, в который были неуклюже завернуты. Повар подошел к двери, ведь картина, которая ему открылась, тронула жалостью его сердце. Эту юную головку пыталось удержать маленькое, хрупкое тельце, которое вот-вот могло сломаться от дуновения легко южного ветерка. Он открыл дверь. Вопросительно посмотрел на это неземное существо с огромными глазами.
Девушка заговорила:
— Доброе утро, — сказала она голосом, хрупким, словно хрусталь.
Повар продолжал на неё смотреть, всё тем же вопросительным взглядом.
— Я бы хотела попросить у вас какой-нибудь работы за кусочек хлеба, — голос дрогнул, а большие глаза спрятались за длинными ресницами. Девушка опустила голову.
Повар молчал.
— Я могу чистить овощи, выносить мусор и мыть посуду, — продолжала она, снова посмотрев на него своими инопланетными глазами, в которых ещё была надежда, что это большой человек сжалиться на ней.
— Давно ты не ела, девочка? — наконец спросил повар. Голос его был мягок и тягуч, словно тесто для пирога.
— Дня три, может больше, я уже плохо помню.
Повар окинул её спокойным, мягким взглядом, затем жестом пригласил войти в кафе.
Он показал ей, где можно умыться, помыть руки и после усадил её за стол. Поставил перед ней тарелку со свежеиспеченными круасанами, от которых всё ещё поднимался жар печи, аот запаха, сводило желудок. Он поставил рядом кувшин, красивый, глиняный, как у бабушки, в нём было теплое молоко. Поставил перед ней тарелочку и стакан. Он ничего не попросил взамен. Пока она, молча, с огромным удовольствием и наслаждением ела, пытаясь не сильно торопиться, чтобы желудок принял пищу, он готовил у печи и тихо напевал какую-то песню.
