Ночь, когда молодой жене правителя Северных земель Дагласа Арвиата подошел срок разрешиться от бремени, выдалась холодной и ясной. На темно-зеленом бархате небосвода творилось что-то невероятное, словно все светила, далекие и близкие, собрались на роскошный звездный бал. Обе луны, зеленая Динэйх и голубая Гиал, величественно проплывали от созвездия к созвездию, освещая укрытую снежным покровом землю и превращая ее в бескрайние россыпи драгоценных камней. Все вокруг словно замерло в ожидании, даже воздух был неподвижен.
Даглас Арвиат смотрел в окно на редкое природное явление, чувствуя, как сердцу становится тесно в груди от восторга и тревоги. Из шкатулки на своем рабочем столе он достал красный кожаный футляр для писем. Содержимое этого футляра он получил от родителей невесты в качестве приданого, но со странным условием. Арвиат должен был хранить пергамент с соблюдением тайны, а после передать своему первенцу в день его или ее совершеннолетия. На мягкой коже футляра красовался герб дома Корвел в виде золотой розы. С каждым часом уходящей ночи роза сияла все ярче, словно внутри нее разгорался живой огонь.
Благодаря этому браку правитель Арвиат стал очень состоятелен. Он не любил свою жену, но, будучи человеком благородным, заботился о ее нуждах и не слишком навязчиво исполнял супружеский долг. В отличие от своих подданных, он сегодня не ждал появления на свет наследника. Он с волнением и трепетом ждал … чуда. Каким-то неведомым образом его молодая жена была связана с домом волшебников, самым могущественным в Срединных землях. До сих пор наделенные даром не слишком жаловали Север, так исторически сложилось, но, поставив свою подпись под этим брачным соглашением, Даглас Арвиат, видимо, изменил ход истории.
Сам до конца не понимая, зачем, он сегодня позаботился о том, чтобы при родах присутствовало как можно меньше людей. В самый разгар звездной феерии на свет появилось долгожданное дитя, которое, едва покинув материнскую утробу, окуталось ярким радужным сиянием. Крохотное тельце, словно новорожденное солнце, излучало тепло и свет, а это означало, что у Дагласа Арвиата и его жены Мелани, которые по всем меркам ничем особенным не выделялись, этой знаковой ночью родился удивительный магический ребенок.
Мелани, можно сказать, и не мучилась, но от страха перед родами пребывала в таком расстройстве чувств, что ничего необычного не заметила. Свечение вокруг малышки постепенно потускнело и пропало, а на небосклоне начался звездопад, какого в этих краях еще не видывали. Прижимая к груди маленький сверток, от которого исходило благословенное тепло, правитель Арвиат потрясенно наблюдал за звездным дождем. Он назвал дочку Мэрион, потому что ему всегда нравилось это имя, а потом принялся истово молиться высшим силам, чтобы на него снизошло озарение, потому что понятия не имел, как ему растить драгоценное дитя.
