Успеть, чтобы выжить

Тишина и прохлада собора казались раем после адской жары и человеческой суеты там, снаружи, на улице. А величие, которое древние зодчие создали с таким блеском, заставляло забыть о внешнем мире, презреть его мелочность и тленность, оставляя один на один с вечностью. Именно здесь, под сводами собора Санта Мария дель Фьоре, сотворенного великими итальянцами Возрождения почти семьсот лет назад, и именно сейчас он должен был взять эту паузу, короткий тайм-аут перед финальным ходом.

Огромные колонны, уходящие высоко вверх; мягкий свет, пробивающийся сквозь цветные витражи и рассекающий пространство храма призрачными лучами; полумрак, сгущающийся в нишах — огоньки свечей не могли разогнать его и только подчеркивали таинственность окружающего. Все невольно заставляло остановиться и выпасть хотя бы на миг из ежесекундного напряжения. И он сделал это — аккуратно присел на деревянную скамью и расслабился. Нет, он не собирался замаливать грехи, не собирался наскоро исполнять обязательный обряд добропорядочного католика. Он не был ни католиком, ни вообще глубоко религиозным человеком, просто этот собор, как и православная церквушка с ее запахом ладана и домашним уютом, пробуждал в душе нечто, что не позволяло превратиться в зверя с оружием в руках, как произошло со многими, кого он знал… На соседнюю скамейку плюхнулось шумное немецкое семейство. Фатер, мутер и толстый киндер. И, точно это было для него каким-то сигналом, он поднялся и направился к алтарю.

Перед распятым Христом стояли ящики с белыми свечами. Их никто не сторожил и не продавал: рядом был пристроен медный куб для пожертвований с указанием цены — «500 лир» — вот и все. Прихожане кидали деньги, брали свечи и шли просить у Господа что кому нужно — без всякого контроля. Перед Всевышним не слукавишь.

Бросив деньги и взяв пять свечей — за себя и за тех, кого сейчас рядом с ним нет: за Дока, Артиста, Боцмана и Муху, — он зажег их, поставил рядком и как-то неловко перекрестился по‑православному, справа налево, щепотью. Стоявшая рядом старуха флорентийка с удивлением посмотрела на него.

Замерев на мгновение, он поставил еще две свечи, большие, в красных стаканах, с изображением какого-то святого. Это за Тимоху и Трубача. Упокой, Господи, их души. Вот теперь все.

Он должен был сделать это именно сейчас и именно здесь.

— Внимание! «Ковбой» поставил у алтаря семь свечей. Это похоже на сигнал.

Всем усилить наблюдение!..

— На ковбоя он не очень-то похож, а?

— Примерно так переводится фамилия этого русского — Пастухов… Все! Он собирается уходить. Давай за ним, а я разберусь со свечами.