В глубь земли

Главный инженер института геолого-разведывательной техники Арам Григорьевич Геворкян остановился и замер на месте.

— Не понимаю… — тихо пробормотал он. — В чем дело?

Подойдя ближе к окну он стал всматриваться более пристально.

— Скелет… Что такое!? Да, скелет… Ха-ха!

Действительно, в ночной темноте в окне противоположного здания можно было различить какую-то странную картину…

Этому удивительному случаю предшествовало самое обычнее.

…Кончился рабочий день. По мере того как все более темнеет, энергичнее ходит по своему кабинету главный инженер. Он изредка подходит к открытому окну, вдыхает полной грудою свежий воздух, а затем снова принимается шагать из угла в угол. Глубоко засунув руки в карманы, отчего его высокая и сухопарая фигура кажется немного сутулой, бесшумно скользит он по ковру, покачивая в такт своих шагов головой.

— Стальные трубы… А если диаметр больше? А? Почему бы не больше?.. — слышится его монотонное бормотанье.

Главный инженер при этом останавливается и смотрит вопросительно в глубину комнаты, где в полумраке вырисовывается темный силуэт письменного стола.

— Пересчитаем, — говорит он твердо, принимаясь снова ходить по комнате. — Пересчитаем… Пересчитаем… Трубы… трубы…

Главный инженер останавливается у письменного стола и начинает нервно барабанить по нему пальцами.

— На самолете! Пусть доставляют на самолете! Точка! Все! — говорит он глухо, стремительно отрываясь от стола, как будто отдаляясь от невидимого оппонента. Все… Никаких возражений быть не может. Все…

Геворкян любит рассуждать сам с собой. Бурный темперамент этого человека не выдерживает ни минуты покоя. Оставаясь наедине, он продолжает чувствовать себя в окружении множества воображаемых людей. Главный инженер мысленно спорит с ними, доказывает, спрашивает у них совета и сам же за них отвечает. Это своеобразная форма творческого процесса, присущая многим людям и обостренная у него до крайности.

— Такие возможности!.. А мы? Что делаем мы?.. — продолжает он, ускоряя шаг.

Затем, резко повернувшись, он направляется к выходу из кабинета.

Широко распахивается массивная дверь. Она остается открытой — Геворкян часто забывает ее закрывать, точно не желая преграждать дорогу своим многочисленным воображаемым собеседникам. Дверь прикрывает щупленькая дедушка, секретарь, хорошо знающая вес привычки своего начальника. Она некоторое время прислушивается к удаляющимся шагам, а затем медленно усаживается за свой столик.

Но вот вскоре из коридора доносятся еще чьи-то шаги. Они резки, уверенны, но не так торопливы, как у главного инженера. Открывается дверь. На пороге появляется приземистый и широкоплечий человек-секретарь парткома Батя.