Звоню к себе домой, а мне отвечает незнакомый голос. Озадаченно смотрю на решетку домофона.
— Да? — повторяет голос.
— Извините, наверное, я ошибся.
Потрескивание смолкает. Кнопки расположены очень близко, видимо, нажимая свою, я случайно задел соседнюю. Тыча пальцем точно в собственное имя, снова жму на черный прямоугольничек.
— Ну что еще? — недовольно откликается тот же голос.
Видимо, что-то не срабатывает. А может, это монтер пришел довести до ума проводку.
— Это четвертый этаж, квартира слева?
— Да.
— Моя жена дома?
— Кто-кто?
Собираюсь объяснить, что я Мартин Харрис, но тут дверь открывается, выпуская парочку — оба с мобильниками, поглощены прослушиванием голосовой почты. Я пересекаю холл, вхожу в лифт, и деревянная кабина, слегка подрагивая, медленно ползет на последний этаж.
На лестничной площадке темно. Ощупью нашариваю выключатель, зажигаю свет и звоню в свою квартиру. Через некоторое время приоткрывается дверь — соседняя. Сухонький старичок глядит на меня через цепочку. Я здороваюсь. Он отвечает с видом одновременно виноватым и подозрительным: мол, у всех звонков звук одинаковый. Я киваю, извиняюсь — понимаете, нет ключей, — и оборачиваюсь: открылась моя дверь. На меня в упор смотрит некто в пижаме, лица не вижу — стоит против света. Слова застревают в горле.
— Это вы звонили в домофон?
Я спрашиваю, что он здесь делает.
— Как это что я здесь делаю?
— В моей квартире.
— В вашей квартире?
Он так искренне удивлен, что я теряюсь. Вглядываюсь, понемногу начинаю различать черты и уточняю, изо всех сил стараясь держаться нейтрального тона, что я — Мартин Харрис. Он вздрагивает. В голове теснятся мысли, одна другой смешней и безумней. У моей жены кто-то есть? И этот кто-то поселился здесь, пока я был в больнице?
— Лиз!
Мы произнесли это в один голос. Вот и она, выходит из ванной, в трусиках и черной рубашке. Я хочу войти, он не пускает. А она спрашивает, что случилось. Спрашивает у него, что случилось.
— Ничего, — отвечает он. — Ошиблись дверью.
Лиз смотрит на меня. Но не так, как смотрела бы жена, застигнутая с любовником. Нет. Как чужая, как женщина, к которой пристали на улице и ей неприятно.
— Сам разбирайся, — говорит она ему.
И скрывается в кухне. Я опять пытаюсь войти, незнакомец удерживает меня рукой.
— Лиз! — кричу я. — Что за шутки?
— Оставьте в покое мою жену!
Его жену? Я так и застываю с открытым ртом, до того у него уверенный вид. Он примерно моего возраста, сложением пожиже, у него звучный голос, квадратное лицо, растрепанные светлые волосы, и на нем пижама от «Гермеса», которую Лиз купила мне в аэропорту Кеннеди. Я с силой стряхиваю его руку.
