Пачка фальшивых банкнот

Обычно меня трудно удивить. Но когда я увидел ее в глазок входной двери, мне стало как-то нехорошо. Конечно, женщины не могут оставаться вечно молодыми и прекрасными, и годы не проходят бесследно, но все, как правило, пользуются расческой, умываются и пришивают на пальто пуговицы взамен утерянных. Я рывком открыл дверь и грубо сказал.

— Спасибо, нам ничего не нужно, попытайте счастья по соседству.

— Не торопитесь, — ядовито ответила она. — Тридцать лет назад вы бы не отвели от меня глаз.

Возможно так и было бы, но какое мне до этого дело?

— Я хотела бы поговорить с Ниро Вульфом, — прибавила она. — Вы впустите меня или нет?

— Как сказать. Во-первых, я сильнее вас, во-вторых, мистер Вульф принимает только по предварительной договоренности. В-третьих, до одиннадцати он занят, а сейчас лишь около десяти.

— Хорошо, тогда я подожду его. Я вся закоченела. У вас отнялись ноги или с вами еще что-нибудь случилось?

Мне пришла в голову хорошая идея. Обычно, когда речь шла о наших потенциальных клиентках, Вульф злился. Он считал, что я нарочно выбираю только красивых женщин. На этот раз я докажу ему, как он неверно меня оценивал.

— Ваше имя? — спросил я.

— Меня зовут Эннис. Хетти Эннис.

— О чем вы хотели поговорить с мистером Вульфом?

— Об этом я лучше скажу ему сама. Если у меня не отмерзнет язык.

— Можете сказать и мне, миссис Эннис.

— Мисс Эннис.

— О'кей. Меня зовут Арчи Гудвин.

— Знаю. И не воображайте, что я не могу заплатить мистеру Вульфу. Мы поделим с ним вознаграждение. А если я пойду в полицию, они присвоят себе все. Этим парням нельзя доверять.

— Вознаграждение за что?

— За то, что у меня здесь. — Она похлопала по старой черной сумке.

— А что у вас там?

— Это я скажу только Ниро Вульфу. Я не эскимос. Если у вас есть сердце, впустите меня!

Да, она не была эскимосом, но впустить ее я все-таки не мог. Я стоял в пальто, шляпе и перчатках и практически уже находился по дороге в банк, чтобы внести 7417 долларов на счет Вульфа. А о том, чтобы оставить ее ждать в бюро, не могло быть и речи. Остальные обитатели дома на Тридцать пятой Западной улице хотя и были в наличии, но занимались своими делами: Фриц Бреннер — повар и домоправитель, готовил суп, Вульф находился в оранжерее у своих орхидей, а Теодор Хорстман, конечно, составлял ему компанию.

Поэтому я очень дружелюбно сказал ей, что поблизости полно милых заведений, где она может подождать и согреться, а если она зайдет в мастерскую Тони, то там ей за мой счет пришьют пуговицу. Одно говорило в ее пользу: она не была нахальной. Когда же я прибавил, что если она вернется сюда минут пятнадцать — двадцать двенадцатого, то Вульф, возможно, примет ее, она молча повернулась и пошла. Но уходя, последний раз обернулась и выудила из сумки коричневый сверток