* * *
Старший лейтенант Пал Хорват похлопал лошадь по шее:
— Все в порядке, Розита!
Но лошадь по-прежнему беспокоилась.
Понукая Раро (Раро — сокол (венг.).), к старшему лейтенанту подъехал конюх. Широкая, со следами множества колес дорога вела через лес туда, где начиналось болото. Душный, тяжелый воздух усиливал запах гнили.
— Товарищ старший лейтенант, Раро волнуется.
— Моя лошадь тоже, Яник.
— Почуяли что-то, — сказал молодой солдат и наклонился к лошадиной голове. Зашептал: — Успокойся, слышишь ты, успокойся, если тебе приказывают… Лошадь ведь такое животное, — вновь выпрямился в седле Яник, странно покачивая головой, — чувствительнее, чем человек. Еще до армии на конном заводе у меня был жеребец. Так вы знаете, он…
— Волка чуял… — рассмеялся Хорват. — Оставьте вы, Яник, эти бабушкины сказки.
Яник умолк на полуслове: не обиделся бы старший лейтенант. Но неподвижное лицо Хорвата успокоило его: старший лейтенант смотрел туда, куда лежал их путь.
Объезд участка на лошадях — утомительное занятие. Хорват выбрал его сам: пешком идти тяжело. Год назад в схватке с нарушителем его ранило. И хотя он уже поправился, след все равно остался. Достаточно пройти несколько километров, как подступает смертельная усталость и боль. Он едва передвигает ноги, стискивает зубы. Сострадание ему не нужно. Никто ничего не должен заметить.
Болотный запах усиливался. Сквозь заросли леса пробивалось солнце. Старший лейтенант остановил Розиту. Лошадь танцевала, приминая высокую траву. Перед ними открылась большая поляна со штабелями заготовленного леса.
— Что-то я проголодался. Может, перекусим?
— Можем и перекусить, — ответил Яник и набросил уздечку на ветку.
Лошади мирно паслись. Вдруг крик, едва слышный. Или показалось?
— Вы тоже слышали? Едем!
Яник торопится, дергает лошадей. Розита и Раро еще успевают разок-другой щипнуть траву,
— По коням! Скорее!
Они скачут к болоту. Мелькают стволы. Взлетают напуганные птицы. Через дорогу пронеслась и скрылась в кустах стайка косуль.
— Наверное, браконьеры. Убийцы проклятые, — говорит Яник и привстает в стременах, чтобы лучше разглядеть дорогу.
На мягкой земле никаких следов, кроме тех, которые они сами оставили здесь позавчера. Старший лейтенант поправил фуражку, ослабил опущенный под подбородок ремешок, чтобы не давил горло.
— Это плохо, когда вблизи границы хозяйничают браконьеры. Одно дело — лесники, а другое — мы, — рассуждает Яник.
Подлесок становится гуще. Сплошной зеленой стеной встает чаща. Нигде никаких просек. Только путь, ведущий через лес к болоту. Дубы сменяются тополями, акациями. Хиреет лес, сказал бы Хорват, но он не лесник, какое ему дело до деревьев.
