Влад Юркун
Ладошка
Листья летят пургой, Маленьких птиц пугая.
Скоро придет другой...
Больше всего мне запомнились его руки - мягкие и теплые, немного пухлые, словно у ребенка.
Я шел по городу, вглядываясь в лицо каждого встречного мальчика: он или не он...
Hеудачи с друзьями, проблемы всюду истрепали меня, я был на грани нервного срыва. Я не замечал, как оказывался на набережной. Я наклонялся над невысокой оградой реки и смотрел..., пытаясь разглядеть дно. Вода была разной: то серой, то голубой, с ровными рядами белых облаков, иногда пролетали чайки, наводя на меня еще большую тоску истеричными криками. Отчаявшись разглядеть прибрежное дно, я поднимал глаза к небу и вновь - то серое, то голубое, с ровными рядами облаков...
Бабушка когда-то говорила мне: "Вот Боженьке делать нечего, сидит там и палочкой облака расставляет".
Мне тоже нечего было делать, как сидеть у берега и кормить разжиревших уток. Так прошла неделя, еще одна... В полном безделье прошел месяц: небо поменяло свой цвет, по воде поплыли рыжие листья кленов и каштанов с набережной. И звуки стали другими. Я полюбил набережную и перестал вглядываться в речное дно. Теперь я слушал мальчишеские голоса, доносившиеся из-под пышных крон каштановых деревьев.
Поспели каштаны, нежными сочными плодами лакомились мальчишки. Сок молодых плодов придавал их молодым губам странное свойство... Вечером уходящее за старый мост солнце окрашивало их в нежно-золотистые тона, потом розовые и, наконец, исчезая за горизонтом, придавало им отчетливый гранатовый оттенок.
Они взбирались по невысоким прямым стволам каштановых деревьев и сбивали с самых длинных веток орехи, с глухим треском разбивавшиеся о землю. С азартом носились под старыми каштанами, стараясь поймать орех у земли и не дать поспевшему плоду расколоться в пыльной от нежданной сентябрьской жары земле. Я приходил на набережную, располагался на прибрежных валунах и внимательно наблюдал. Каштаны быстро созревали под жгучим осенним солнцем...
Я медленным шагом устремлялся к реке по узким безлюдным переулкам. Hаступало то время, когда даже здесь, в центре большого города, во всем чувствовалась особая осенняя спелость. Hи опавшая листва, ни налившиеся соками и уже чуть прозрачные в своей глубине антоновские яблоки в старых городских садах, ни алые гроздья красной и подернутые серой паутиной гроздья черной рябины... - ничто еще не успел затронуть поздний осенний тлен ...Когда остывшей предзимней земле не будет хватать тепла, медленное разложение проникнет в недавно вечное золото осени.
