В тёмных облаках не было ни грома, ни молний, ни даже полной Луны. Ещё совсем недавно, благодаря солнцестоянию, люди и ночью обладали лишними светлыми часами, но уже с неделю тьма вновь накрывала город, благопорядочным гражданам позволяя спокойно спать, а любителям острых ощущений выходить на улицу. Самая обычная ночь, практически для всех, не считая несовершеннолетней девушки, которая очень спешила попасть домой, боясь разгневать матушку и опять получить по голове за очередную глупость.
Девушка постоянно оглядывалась: почему-то шорохи и любая тень пугали до смерти, чего только не увидишь во тьме, мурашки так и бегали без остановки. Получше укутавшись в легкую джинсовую курточку, она ускорила шаг. Серьги и другие погремушки, столь необходимые для клубной жизни, сейчас создавали совершенно ненужный шум, но сложные замки не давали снять украшение на ходу, приходилось просто их придерживать тонкими пальцами и, для собственной же безопасности сливаясь с ночной темнотой, стать безмолвной. Но чувство преследования не покидало её ни на минуту, даже милые голуби казались страшными черными воронами, готовыми напасть в любую секунду.
Двор, в который нырнула девушка, не освещался, единственным источником света были окна домов, жители которых спокойно занимались своими делами или же спали и грезили о долгожданном отпуске: скоро уже середина лета, а отдохнуть многим так и не удалось. Деревья устрашающее покачивали своими ветвями и предупреждали юную красавицу об опасности, но она их не слышала. В одном из домов жил её дедушка, там будет безопаснее и от разговора с матерью можно увильнуть. К утру она уже успокоится и, возможно, помилует, естественно, после душевных пыток.
Чтобы открыть железную дверь пришлось приложить немало усилий. Петли, сделанные еще в советское время, заржавели и жутко скрипели, заставляя случайных прохожих оглядываться на высокую девушку. Но разглядеть её так никому и не удалось, она исчезла в темноте подъезда. Вслед за ней зашел еще кто-то и захлопнул за собой дверь.
Дедушка, потирая ладони, стоял на пороге своей квартиры. Он всё еще не привык к этому домофону и открывал входную дверь слишком рано, гостье просто невозможно было успеть подняться по ступенькам на четвёртый этаж.
- Вика, что же ты так запыхалось-то? – спросил он, уже усаживая внучку за стол, на котором стояли тарелки с горами пряников и печенья, а так же блестящий самовар с чайничком наверху. Николай Михайлович видеть не мог чайные пакетики, где можно было найти опилки или чего хуже. Даже заварку дедушка собирал сам.
