Армия оттеснила немцев к восточной окраине Ржева и закреплялась на отвоёванном плацдарме, выжидая, чтобы подтянулись соседи.
Дождь, заладивший в дни боёв, прекратился, выглянуло солнце; от набухшей земли повалил густой пар, запели птицы, листья заблестели под солнцем последними каплями подсыхающей влаги.
Начальник разведки соединения подполковник Ярунин вернулся с передовой в расположение штаба, в лес, где наскоро были разбиты палатки. Ожидавший его радист доложил, что прошедшей ночью разведчик «Брат» снова молчал.
Подполковник отпустил радиста. Оставшись один, задумавшись, он медленно ходил по палатке, увязая сапогами в мокрых ветках хвои, разбросанных по земле, забыв о намерении скинуть отсыревшие сапоги и гимнастёрку и выспаться.
Две недели назад разведчик «Брат» передал по рации из оккупированного Ржева текст секретного приказа немецкого командования. «Подготовиться к тотальному минированию Ржева». И с тех пор уже вторично он не отозвался в условленное время.
Тревожные мысли о судьбе «Брата» заглушались мыслями об угрозе, нависшей над Ржевом: фашисты готовятся при отступлении разрушить город.
Обдумывая план действий, Ярунин отчётлива понимал: чтобы сорвать замысел фашистов, необходима связь с городом. Ждать донесения от «Брата» и бездействовать дольше нельзя.
Он включил машинально приёмник, и сквозь треск в эфире ворвалось истошно:
«Немецкие солдаты под Ржевом! Солдаты под Ржевом! Сегодня наши войска прорвали оборону на юге России...»
А на втором плане тупо звучал двухтактный фашистский марш.
Ярунин резко щёлкнул выключателем. Он распорядился вызвать к нему разведчика Хасымкули, зажёг керосиновую лампу и сел к столу.
Еще только август, а ночь выдалась на редкость холодная, тёмная, ветреная. Неспокойно теребит ветер ветки, гулко, тревожно в лесу. Стихнет на минуту, и в палатку доносится топот шагов.
«Стой! Кто идет?» — кричит часовой. И в ответ: «Разводящий», — смена часовых.
Медленно, назойливо гудит далеко в небе немецкий самолёт. Кто-то кричит, надрываясь: «Палатка Белоухова! Окошко неплотно прикрыто!» И раздражённо: «Эй, кто там, оглохли, что ли? Демаскируете!»
В палатке на широком топчане спят разведчики, На земле, подоткнув под себя полы солдатской шинели, сложив ноги одна на другую, сидит вернувшийся от подполковника Хасымкули. Подбрасывает дрова в железную печку, открыв дверку, смотрит на огонь. У него тяжёлый взгляд тёмных восточных глаз, чёткий яркий рот и нежная краска на скуластых щеках; молчалив и медлителен; не замечает, как ветер задувает в трубу, и дым ест глаза.
