Зачерпнув воды из текущей рядом речки, я понес ведро к лагерю. Обойдя байдарки, невольно посмотрел на свою красавицу, стоившую мне четыре зарплаты и кучу нервов.
Повесив ведро над костром, кинул лук, куски рыбы и стал чистить картошку — сегодня моя очередь готовить, так что уха будет точно. Шестой день подряд никто из экстремалов, собравшихся в этих диких местах тайги, ничего другого просто не хотели. Река, чистый воздух, ночи на природе и уха — как дань традиции, чего же еще надо?
Заметив, что из крайней палатки после недолгого шебуршания показалась голова одного из моих спутников, я улыбнулся и негромко поздоровался:
— Привет, Андрей.
Повернув в мою сторону опухшее лицо, это чудо что-то проблеяло.
— Пиво в сумке, в левом кармане, — сжалился я над ним.
Наша группа байдарочников из четырех человек — одна из немногих кто забирался так далеко в тайгу по маленьким и большим речушкам. Вчера нашли остов вертолета на месте последней стоянки, весь заросший крапивой, сквозь кабину выросло молодое деревце.
Не я нашел, Андрюха. Помню, взял он тогда рулон туалетной бумаги и пошел в кусты, через минуту с криком прибегает обратно:
— Ребята, там самолет разбитый!
Вместе и пошли смотреть. За самолет Андрюха принял самый обычный Ми-2. Причем, еще старой версии.
- 'Мишка', давно лежит, — буркнул я.
Парни, Костик, старший группы, Серега, спец по байдаркам и наш штатный балагур, вместе с Андрюхой полезли в нутро лежавшей на боку машины.
— А ты чего? Не интересно?
Я только скривился, в армии на них насмотрелся до не могу, что и ответил Косте.
— А, понятно. Летал на таких?
— Это старая модификация, я на более современных летал.
— Сам за штурвалом сидел? — высунув голову через дверной проем поинтересовался Андрюха.
— Андрей, ну кто срочника за штурвал посадит? Ты думай иногда, что говоришь. Мне только через год доверили инструмент механику подавать, а ты про штурвал.
— Но ты же их до последнего винтика знаешь?
— Ну, это да. Меня же на восьмом месяце службы перевели в рембригаду, мы из трех старых машин собирали одну работающую, на продажу их вроде готовили, вот там то и пришлось поработать. А так — мне нравилось с техникой работать, интересно.
Пилотирование — это мое больное место, всегда мечтал летчиком быть, а тут завалили при поступление в летное училище. Ладно, хоть срочную на крупном аэродроме отслужил, пришлось с железками повозиться, даже полетал два раз вместо бортмеханика, но любовь к небу все равно осталась.
— Надо с базой связываться, сообщить, — отряхивая руки, сказал Костя.
