Удивительный человек был у меня отец. Бывало, как наступит страдное время, начнет он собираться на покос, будто переселенец на новое место жительства. В день отъезда выпросит у кого-нибудь лошадь, запряженную в колымагу, и станет складывать свои пожитки. Прежде всего — самовар. Ну, к чему самовар в лесу, когда кипятить воду можно на костре в железном чайнике? И чайник есть. Так нет. Иначе он никак не хотел пить чай на покосе, как только из самовара.
На покосе у нас была избушка. Ночи в страдное время теплые, короткие, а он обязательно забирал с собой железную печку, лампу, бидон с керосином, да к этому еще овечий тулуп, одеяло, полог и валенки. Словом, полдома везет с собой в лес. Вот и едем,— точно цыгане переезжают табором с места на место.
Я часто недовольно говорил отцу:
— Ну, к чему все это?
— Не твое дело. Мал ты еще нос свой в каждое место совать,— отвечал он.
Мать тоже иной раз была недовольна, но она всегда старалась шуткой убедить отца:
— Отец, а утюги возьмем?
Отец молчал, сопел, но свое дело делал.
Однажды мать, глядя на ворох пожитков в колымаге, с насмешкой сказала:
— Кадку бы надо взять да корыто, я бы там хоть белье постирала.
Отец вопросительно посмотрел на нее и, подумав, проговорил:
— Правильно, кадку взять надо.
Мать перепугалась:
— Что-о?
— Взять, говорю, надо кадку, а вдруг грибов много будет. Солить там будем.
И вот на этот раз с нами поехала на покос и кадка в десять ведер, а в ней уютно уместился мешок с солью.
На покос уезжали надолго, дней на семь; если же была плохая погода, то жили там дней десять, а то и все двенадцать. Домовничать оставалась бабушка.
Мне было жаль этой доброй старушки: она была большая любительница чая, а без нас из-за отсутствия самовара кипятила воду в глиняном горшке или в чугунном котелке.
Мне не очень-то сладки были эти поездки. Правда, я любил жить на покосе, но вот такие переезды для меня были большой заботой. Как приедем, бывало, к месту сенокоса, разгрузим колымагу, я должен отвести лошадь хозяину и потом на покос идти обратно пешком километров пятнадцать. Шутка в деле, да еще с грузом! Ни разу не бывало так, чтобы все было предусмотрено, ничего не забыто. То забудут соль, то мешок с картошкой, то бутыль с квасом (а в бутыль входило квасу больше полведра), а то бабушка проявит заботливость — нагрузит две-три ковриги хлеба. У нее была на этот счет своя установка:
«В лес идешь на день, а хлеба бери на неделю».
И вот тащишь все это на себе, обливаешься потом, проклинаешь покос, жару и думаешь: «Эх, хоть бы похолодало». Обгоняет по дороге кто-нибудь на лошади, попросишь:
