Магия имени - Инна Юрьевна Бачинская

Магия имени

Инга с трудом удерживала каменно-тяжелое тело Тамирисы и пятилась к двери, понимая: случилось непоправимое… Тамириса выскользнула из рук Инги и упала на пол, глухо стукнувшись о выщербленную половицу. Она лежала неподвижно, подогнув под себя руки, как большая нелепая кукла. Инга рванулась из кладовки, с ужасом захлопнув за собой дверь. Она промчалась по саду и, укрывшись под деревом, дрожащей рукой набрала номер Шибаева. Услышав его голос, она чуть не зарыдала от облегчения: «Забери меня отсюда»… Шибаев гнал машину, выбирая пустынные улицы подальше от центра города.

Читать Магия имени (Бачинская) полностью

Пролог

Около полуночи повалил обильный липкий снег с дождем. Казалось, зима, спохватившись и мучительно содрогаясь, пытается удержаться под порывами теплых южных ветров. Разверзлись хляби небесные, и гигантские тяжелые хлопья снега устремились с белесого неба вниз, накрывая размокшую землю, озера черной талой воды и серые длинные острова прошлогодней травы, похожие на спины прячущихся там доисторических животных.

Фары медленно двигающегося автомобиля упирались в мельтешащую снежную стену, колеса буксовали в размокшей грязи, машину заносило. Человек за рулем, подавшись вперед, напряженно, до боли в глазах, пытался разглядеть, что впереди, проклиная себя за опрометчивое решение сократить путь и свернуть с окружного шоссе на узкую разбитую дорогу, где если застрянешь, то до утра. Он был за рулем со вчерашнего дня, измотан до предела и голоден – не желая тратить времени на длительную остановку, около трех дня он на ходу перехватил кофе в какой-то дорожной забегаловке, нарушив данное себе слово не отправляться в путь на пустой желудок. Он спешил домой, где его ожидали молодая жена и двухмесячный ребенок, смешной мальчик Коля, и представлял себе свой теплый дом, обед, закутанный в старое одеяло, и горячий душ. Он представлял, как жена, стоя у окна, с беспокойством вглядывается в ночь, и лицо у нее испуганное и печальное. Он считал часы, оставшиеся до дома, и в нетерпении уже у самого города свернул на эту чертову дорогу, проехать по которой под силу лишь танку. Он сжимал руль так сильно, что побелели костяшки пальцев, не замечая, как шепчет, подбадривая машину: «Ну давай, выручай… ну еще чуть-чуть, родная, давай, моя хорошая, моя ласточка, умница… мы доедем, осталось совсем ничего… черт бы побрал эту погоду, весна называется, потонуть можно, пробьемся, уже скоро… скоро…»

Машина продвигалась вперед рывками, натужно ревела мотором, словно жалуясь. Мужчина включил радио, но разухабистый мотив вызывал раздражение и отвлекал, и он выключил его, продолжая разговаривать со своим автомобилем, как с живым существом, обещая, что вот-вот они поднимутся на пригорок, там грунт потверже, и оттуда до дома рукой подать, а там…

Ему показалось, что ослепительно-белая огромная птица, взмахнув крыльями, упала сверху и ударилась в ветровое стекло, и от того места, в которое пришелся удар, тотчас же с легким треском побежала в стороны паутина трещин, затягивая его серебристым инеем. Птица скользнула по радиатору и исчезла так быстро, что водитель не успел ее рассмотреть. Он вдавил до предела педаль тормоза, сила инерции бросила его вперед, и он ощутил боль в груди от удерживающего его привязного ремня. В середине ветрового стекла зияла небольшая дыра с зубчатыми, испачканными красным, краями. Струя ледяного воздуха с силой устремилась в нее. Он почувствовал, как острые кусочки льда впились ему в щеки, лоб, подбородок, инстинктивно зажмурился и отшатнулся. Когда он открыл глаза, смутно надеясь, что ему приснился страшный сон и ничего этого не было, дыра в стекле зияла прямо перед ним по-прежнему и походила на вход в преисподнюю. Мотор уже не гудел, жалуясь, а работал мерно и негромко, и он услышал тяжелое шуршание снега снаружи.