— Да нам как-то плевать на твои желания, дорогуша.
Это, наверное, Джек.
А что, если попробовать позвать их по именам? Вдруг они поймут, что она живой человек, а не вещь для забавы? Эйврил лихорадочно пыталась собраться с мыслями. Может, все-таки убежать? Нет, ноги слишком онемели, она даже тронуться с места не сможет.
— Послушайте, меня зовут Эйврил. Джек, Гарри, неужели у вас нет сестер?
Толстяк грязно выругался, и в тот же миг Эйврил услышала чьи-то голоса.
— Ну вот, остальные приперлись, черт бы их побрал! Теперь придется делиться девкой.
Превозмогая острую боль, Эйврил напрягла взор и огляделась. Она сидела на кромке песка у самой воды. Чуть выше галечный берег переходил в низкий каменистый склон, а за ним вверх к холму поднимался небольшой участок дерна. Голоса принадлежали группке людей, судя по всему моряков, одетых в такие же темные робы, как и двое ее мучителей.
Завидев Эйврил, они пустились бежать, и уже через мгновение ее окружили полдюжины плотоядно ухмыляющихся мужчин. Эйврил слышала их голоса, грубые шутки, которых почти не понимала, какие-то вопросы, которые они задавали Джеку и Гарри… У нее зашумело в ушах, перед глазами все поплыло. Вот сейчас она потеряет сознание, а если это произойдет, то они…
— Что тут творится, черт возьми? — уверенно и властно пророкотал чей-то голос.
Эйврил буквально всем телом ощутила, как мужчины отвернулись от нее, словно стальные напильники, притянутые магнитом. Она с облегчением выдохнула.
— Да вот русалка, кэп, — хихикнул Гарри. — Только хвост потеряла.
— Но собой хороша, я погляжу, — произнес голос теперь уже очень близко. — Сдается, вы собирались притащить ее мне.
— С чего бы это, кэп?
— Капитанский приз.
В этом бесстрастном голосе не было жалости, как если бы речь шла о выброшенном на берег обломке. Затеплившаяся было надежда волной отхлынула прочь.
— Так не по чести!
— Закрыть пасть! Это тебе не демократия всякая, Таббс. Она моя — вот и весь закон.
К Эйврил, яростно вгрызаясь в гальку, приблизились тяжелые сапоги.
Нет, все происходящее — не сон. Эйврил снова открыла глаза и взглянула вверх. Затем еще выше. Он был огромен: крепко сбитый, черноволосый, с носом угрожающих размеров. Непреклонные серые глаза цвета зимнего моря смотрели на нее взглядом мужчины на женщину, а вовсе не спасителя на жертву. В нем читалось откровенное мужское вожделение и — странным образом — гнев.
— Нет, — прошептала она.
— «Нет» — оставить вас замерзнуть насмерть или «нет» — не вытаскивать вас из объятий новых друзей? — спросил капитан.
Он походил на мрачное искаженное подобие тех мужчин, с которыми она познакомилась на корабле за три месяца плавания. Достойных, образованных, без тени бахвальства, поскольку буквально излучали уверенность и правоту. Элис Линдон, близнецы Коль и Дэниел Чаттертоны. Где они упокоились?