Ольга пожала плечами, а Самоваров сказал неохотно:
— Может, с фотографий Плывуновой?
— У вас хороший вкус, — шепнул Виктор Дмитриевич Ольге, кивнув на Самоварова. — Паренек очень неглуп. Именно с фотографий! Поскольку подделать их практически невозможно, осталось заняться личностью госпожи Плывуновой, этой просвещенной женщины с роскошными формами. Некоторое время я провел в архивах, поговорил с нужными людьми, и в моих руках оказалась рукопись мемуаров Тихона Исаевича Попова. Этот господин работал в дирекции Большого театра. Его сочинение не опубликовано и вряд ли скоро увидит свет, да и нет там ничего занимательного, кроме маленького факта, а именно… Угадайте!
Ольга и Самоваров стали напряженно глядеть на хвост коня Гаттамелаты и делать вид, что угадывают. «Вот привязался!» — с тоской подумал Самоваров.
— Ну? — настаивал Виктор Дмитриевич. — Никак? Ладно, подскажу: в своих мемуарах Попов утверждает, что Евдокия Платоновна Плывунова в 1908 году сошлась с декоратором Большого театра Петром Петровичем Тихомировым. Работал он и в Мариинке. Ну? Теперь поняли?
— Нет, — честно признался Самоваров.
Виктор Дмитриевич был разочарован:
— У, молодой человек, а я-то рассчитывал на ваш интеллект! Петр Петрович Тихомиров был младшим другом, последователем и страстным почитателем Коровина. Эпигоном то есть. Он не только писал декорации по эскизам Коровина — он во всем подражал Коровину. Он ездил с ним на этюды, убирался в его мастерской, таскался за ним в Гурзуф. Собственные работы Тихомирова не несут на себе отпечатка таланта, но, пытаясь овладеть техникой своего кумира, он передирал все его картины прямо в мастерской. И даже с редким совершенством ставил его подпись в правом нижнем углу своих штудий.
— То есть изготавливал подделки? — удивилась Ольга.
— Пожалуй, нет, — задумчиво протянул Виктор Дмитриевич. — Тихомиров не собирался ничего продавать, никому ничего не показывал. Всех своих «Коровиных» он поместил в интимных комнатах возлюбленной. Так он соединил пламенную страсть к таланту Коровина с таковой же, но к госпоже Плывуновой.
— Что-то прямо фрейдистское, — сказал Самоваров.
— Совершенно с вами согласен! Тихомиров, как я узнал, неоднократно попадал в психиатрические лечебницы. Лечился у доктора Усольцева, если вам что-то говорит это имя.
— Врач Врубеля, — вспомнила Ольга.
Виктор Дмитриевич согласно кивнул:
— Именно. Мания преследования у Тихомирова, как водится, соединялась с манией величия…
— Он воображал себя Коровиным? — предположила Ольга.
— Как ни странно, нет. Зато он начинал вдруг утверждать, что он композитор Направник