— Боятся! — крикнул из зала паренек, сидевший у выхода.
Боровец громко ответил ему:
— Нас бояться не надо.
— Не вас, а бандитов. Вы уедете, а они останутся. Кто-нибудь из их людей в деревне донесет, те придут ночью, убьют или сожгут хату. Надо что-то делать, чтобы этого больше не было.
Зал забурлил. Томецкий вынужден был угомонить собравшихся.
В заключение своего выступления Боровец сказал:
— Вот об этом-то я и хотел сказать. Впрочем, думаю, что и мы, военные, тоже можем кое-что сделать для этого. Мы тоже должны время от времени появляться в селах, и не только с оружием, но и с художественным коллективом, с песней, декламацией. Или просто так, чтобы поговорить с людьми. Приглашайте нас, мы обязательно приедем.
— Пригласим! Пригласим!..
Он сходил с трибуны под гром аплодисментов. Собрание приняло решение об активизации деятельности повятовой организации Союза польской молодежи в Ляске по скорейшей ликвидации угрозы со стороны банд, орудующих в повяте. Боровец хотел поскорее выйти из зала, чтобы подождать Барбару на улице, но не смог этого сделать, Его обступила большая группа молодежи, подошел и Томецкий. Среди молодежи оказалось несколько резервистов. Пока поговорили о том о сем, Барбара уже исчезла в дверях. Боровцу показалось, что она посмотрела в его сторону. Но уйти было неудобно. В конце концов, условившись провести несколько встреч с гминными правлениями СПМ и договорившись еще раз встретиться с Томецким, подпоручник сослался на неотложные дела по службе и пулей вылетел из здания. Огляделся по сторонам — Барбары нигде не было. От волнения он закурил и, мрачнее тучи, быстро зашагал в расположение части. Обидно, что Бася не дождалась его. «Видимо, я ее не интересую, — думал он, — совсем не интересую. Здорово обиделась, наверное, за кино. Но ведь задержался я не по своей воле. А она что, должна была торчать, как пень, у выхода и ждать меня, пока я соизволю выйти и обращу на нее внимание? Ерунда какая-то. Так мне и надо, дураку..»
— Красиво, да? Снова убегаете?
Девушка сидела на скамейке в сквере и, улыбаясь, вертела в руке желтый листок каштана. Боровец подошел к ней:
— Бася! Извини, пожалуйста, Бася. А впрочем, мне уже все равно. Я и так кругом виноват, хуже и быть не может. Можно присесть?
— Да, пожалуй, нет.
— Занято?
— Пожалуй, да.
— А я все-таки сяду.
— Конечно, ведь армия — это сила. Уступаю насилию.
— Мне все равно, но терять я тебя больше не собираюсь.
— Меня не так-то легко потерять. Видишь, я ждала тебя.
— Спасибо. Ты очень обиделась на меня за то, что я не пришел тогда в кино?