Чургин вскочил со стула, тряхнул Леона за плечи.
— Так что ж ты молчал? Давай скорее!
Несколько минут спустя Чургин уже держал в руках тоненький лист небольшого формата и читал:
— «Искра». «Из искры возгорится пламя». Понятно. Так отвечали Пушкину декабристы из Сибири. Знаешь послание Пушкина декабристам? — спросил он Леона и продекламировал:
Во глубине сибирских руд
Храните долгое терпенье,
Не пропадет ваш скорбный труд
И дум высокое стремленье…
Хорошо?
— Хорошо.
— То-то!
Леон никогда еще не видал Чургина таким возбужденным, юношески задорным и с изумлением смотрел на него.
Положив газету на стол, ближе к лампе, Чургин наклонился и стоя начал негромко читать. Читал с жадностью, быстро и наиболее интересные места отмечал карандашом. Леон наклонился над столом и читал про себя, медленно, задерживая взгляд на отдельных не совсем понятных фразах, на подчеркнутых Чургиным местах, и оба так увлеклись, что не заметили, как вошли Степан и Ткаченко с Ольгой, окружили их и стали слушать Чургина.
— Вот где ответ на твой вопрос о причине неудачи и нашей и вашей стачки, — сказал Чургин, указывая на отчеркнутые карандашом строки.
Леон прочитал вслух:
— «При крепкой организованной партии отдельная стачка может превратиться в политическую демонстрацию, в политическую победу над правительством».
И точно яркий солнечный луч осветил пережитые Леоном события на шахте и на заводе. «Правильно, значит, говорил Илья. Вот в чем беда: нет у нас этой самой „крепкой, организованной партии“», — подумал он, а Чургин, словно угадав его мысли, сказал:
— У нас будет такая партия!
На следующий день на заводе появилась написанная четким почерком Чургина листовка. Она начиналась словами из «Искры»:
«Русская социал-демократия не раз уже заявляла, что ближайшей политической задачей русской рабочей партии должно быть ниспровержение самодержавия, завоевание политической свободы».
Это была первая листовка югоринской социал-демократической организации.
А вечером, когда Чургин пришел на свидание с Поляковым на квартиру бухгалтера Кулагина, произошел горячий спор.
— Я решительно возражаю против резких, преждевременных публикаций таких необдуманных доктрин. Они могут только отпугнуть от социал-демократии отсталых, верящих в царя рабочих, — раздраженно говорил Кулагин.
— Кого, например?
— Ну, мастера Горбова, старика Струкова и сотни других им подобных.
— Мы должны опираться не на «живые мощи», а на молодых, энергичных людей.
— Но ведь это бланкизм чистейшей воды! — воскликнул Кулагин. — Ведь наши рабочие верят в царя, как в бога, и говорить им: «Долой царя» — это значит скомпрометировать в их глазах наши высокие социалистические идеалы и, кроме того, навлечь на себя ропот всех слоев общества.