— Немцы!!!
Ну, хоть что-то хорошее…
Вздохнул я печально, снял винтовку с плеча, отдал Снегиреву. Комсорга пальцем поманил, иди, мол, за мной, и направились мы к ним к нашему ограниченному контингенту. Ограниченному в правах…
— Эй, братва блатная, есть работа по специальности, карманы выворачивать и вещмешки потрошить. Готовьтесь, только клиенты будут все в крови перепачканные.
Подтянулись воры и хулиганы.
— Винтовки и патроны быстро доставляете сюда. Сдаете командирам рот. Ротные вооружают личный состав, делят боеприпасы и по готовности выходят к командному пункту. Артиллеристы сидят тихо, ждут команды.
А на дороге в монотонный шум шагающих сапог вплелись ровные пулеметные очереди. И раздался вой. И все пошло кувырком.
Наш комсомолец выскочил на штабель из шпал, вскинул в зажатой руке мой трехгранный штык, эх, надо было отобрать, и заорал во весь голос:
— В атаку! Ура!
Ладно хоть, не крикнул — за Сталина с Кагановичем…
И рванули мы с места, словно дети малые, что торопятся места в цирке занять поближе к фокуснику. Я на бегу свою финку знакомому блатному кинул, а сам пистолет к бою приготовил. Проскочили придорожный перелесок и выскочили прямо к пулеметам западного фланга. Немцы уже были метрах в пятидесяти, человек двести ломилось их плотной толпой, сейчас — секундная задержка, пулеметчикам надо ленту менять, и все — сомнут, в землю втопчут, так, что и хоронить будет нечего. Только вот он, рояль в кустах, встречай, вермахт, пыль лагерную…
И столкнулись на бегу две зеленых волны, наши в застиранных до белого цвета, штопаных гимнастерках, и мышиного цвета немецкие солдатики, победители Европы. Только тут вам не Вена с Парижем, здесь чужих не любят.
Прямо на штыки никто не кидался, вологодский конвой шутить не любит, и часто трехгранной сталью заключенных потчует. Уклоняться все научены. Раз, присел, или от выпада вбок ушел, винтовку вверх подбил, и двумя руками вцепился в глотку. А нас человек восемьсот прибежало, немцы по разу еще выстрелить успели, а потом, в рукопашной, у них шансов не было. Наши кадровые командиры трофейные винтовки похватали и, растянувшись в цепь, пошли на дорогу, где, среди телег, уцелевшие немцы еще пытались занять круговую оборону. С винтовками фирмы «Маузер» дело веселее и быстрее пошло, минуты за две всех перестреляли. И остались мы в полном одиночестве, не считая толпы покойников. Под ногами хлюпала кровь, потихоньку впитываясь в асфальт, пронзительно ржала раненная лошадка, ей было больно, матерился кто-то из наших подранков, и все это только подчеркивало пронзительную тишину окончившегося боя. Не стреляли.