– Да, что же вы так орете, mon ami! Это право же оскорбительно! Вот, подержите-ка пока… во рту… это…
В рот виконту затолкали скомканный кусок карты.
А боль уже достигла своего предела. Потому что сквозь туманящий сознание морок в голове зазвучал испуганный детский голосок. Быстрым, захлебывающимся шепотом он просил: «Не подходи ко мне… Не подходи! Не говори со мной… Нет, я тебя не слушаю! Не говори! Я не буду тебя слушать!» Виконт почувствовал, что начинает сходить с ума.
– «Ши!» – позвали недовольным тоном. – Сделайте с этим что-нибудь… – герцог Клеманс протянул конец цепи подошедшему миньону, – он больше ничего не чувствует. Тáк… мне скучно! – но, вглядевшись в затуманенные болью глаза виконта, рассмеялся: – О, кажется, я не прав! Чувствует! Что ж… позаботьтесь о нем, – отвечая каким-то своим мыслям, отмахнулся он небрежным жестом.
Обогнул стол, на котором всего минуту назад распинались достоинство и гордость пленника, и уселся с другой стороны. Зазвенело серебро. Перед ним сервировали на одну персону. Разворачивая на коленях салфетку, добавил жизнерадостно:
– А у меня разыгрался волчий аппетит! Морские прогулки и правда творят чудеса!
Выполняя приказ хозяина, миньон потянул за цепь. Не дожидаясь рывка, виконт выпрямился сам. Вынул изо рта кляп, сплюнул размокшие кусочки бумаги, стер кровь с губы. Очень хотелось пить, а если честно, напиться до полного бесчувствия. Проступившие на коже странные отметины, исполосовавшие все тело непонятным узором, быстро бледнея, исчезали прямо на глазах (они что-то смутно напоминали), но сейчас ему было не до разгадок. Виконт поискал глазами маленького пажа – тот крепко спал, он слышал его ровное, сонное дыхание. И культя была аккуратно перевязана. Он вздохнул, но чего было больше в его вздохе – облегчения за отрока или за свой позор, который тому не пришлось увидеть, разобраться не успел. Его снова потянули за цепь.
– Ложись на спину, руки за голову и раздвинь ноги, – приказал миньон, грубо толкая пленника на постель.
Убив его взглядом, виконт лег на спину, заложил руки за голову, но раздвинуть перед этой тварью ноги – он не мог заставить себя сделать это.
Послышался смех.
– Ну же, mon ami! Не капризничайте! – герцог Клеманс отправил в рот кусочек восхитительной розовой форели. Запил вином. – Не зли меня! – посмотрел он насмешливо. – Возьму и передумаю высаживать тебя в Кале. Высажу где-нибудь на холодных безлюдных берегах северной Нормандии. Голого! В кандалах! – пообещало чудовище, продолжая наслаждаться едой. – Вы, виконт, умрете со стыда прежде, чем доберетесь хоть до какого-нибудь жилища!