— Да, только тише, прошу тебя молчи пока об этом — приставила я палец к губам.
— Ни вопрос! Нема, как рыба! Но радость-то какая!
Потом Римма еще много чего рассказывала, но глаза у меня закрывались и ее слова стал пропадать…
После всех эти потрясений сон был единственным спасением. Нет ничего удивительного, что я уснула под успокаивающие нотки голоса.
И вот, сегодня, Нитрэс заявился с утра пораньше и мило так устроился в кресле напротив моей постели.
— Здравствуй — было видно, что говорить ему тяжело, причем настолько, что он с момента появления в комнате еще ни разу не посмотрел мне в глаза.
— Ну, привет — широко зевнув, потянулась я в постели и устроившись поудобней принялась ждать продолжения разговора.
— Ты… Кхалу! — это эльфийское ругательство если кто не в курсе — Даже не знаю с чего начать, вроде всю ночь готовил речь. А вот пришел и сказать нечего. Точней, не знаю, что сказать, как и с чего начать — явно нервничая, сплел пальцы в замок Нитрэс.
— Начни сначала — бескорыстно посоветовала я.
— А ты все такая же — внезапно тень улыбки пробежала по его лицу, не те усмешки, которыми он одаривал меня прежде, нет, просто улыбка, немного смущенная, немного печальная, но улыбка.
— Да как-то не было повода меняться — пододвигая подушку к бортику кровати, чтобы опереться на нее, между делом заметила я.
— Саломея… я понимаю, что просить прощение бесполезно, более того ты и слушать меня не станешь…
— Не стану, ближе к делу, говори, что хотел сказать, ты же знаешь, я не кусаюсь — наконец окинула я его взглядом, а ведь не врет, что всю ночь речь продумывал, круги под глазами, рубашка мятая, что же такое он хочет сказать?
— Я не знал, правда не знал, что ты… что тебя… Да никто и подумать немог, что он настолько сумасшедший — как всегда старая песня о главном.
— Лэадонис, он не сумасшедший, он — псих. Ему нет дела до законов, нет дела до людей, он просто психованный зверь и я не считаю тебя виноватым.
Снова тягостные минуты молчания. Как я могу обвинять его в том, что не пришел? В том, что не уберег, ведь я сама показывала, что не нуждаюсь в этом. Сама доказывала ему не раз, что мне все ни по чем. Так как я могу его обвинять?
— В общем, ты была права, во всем и с самого начала — выпалил он, подскочив с кресла.
— В чем и когда? Не мог бы ты быть поконкретней?
— Прости меня, глупо это было, все глупо было и я идиот раз решил, что что-то могу…
— Эй, эй, ты с самокритикой поосторожней, мне уже страшно — без шуток, что это с ним? Неужели и у Лэадониса есть копия, которая пришла сейчас ко мне?